Воистину надо было открывать новую ветку для каждого праздника, но теперь уж ничего не поделаешь, придется возвращаться к Покрову после Введения.
Итак. Похоже, я ошиблась, когда писала о том, что иконография праздника Покрова – чисто русского происхождения. Мне удалось найти очень интересный материал, проливающий свет на эту загадку. Мнение автора кажется мне достаточно убедительным.
Приведу статью с небольшими сокращениями.
ЯВЛЕНИЕ БОГОРОДИЦЫ ПИРОГОЩЕЙ
самая загадочная икона Древней Руси
Игорь едетъ по Боричеву взвозу
ко Святой Богородице Пирогощей.
Слово о полку Игореве
В «Слове о полку Игореве» сказано, что возвратившийся из половецкого плена Игорь Святославич, покидая Киев, держит путь «ко святой Богородице Пирогощей». Успенская церковь со столь загадочным именем до середины тридцатых годов прошлого столетия стояла на Подоле.
Начнем с двух цитат из Ипатьевской летописи. В се же лѣто заложена бысть церкви камяна святая Богородица рекомая Пирогоща (1132 г.; Столбец 294; лето 6640). Томъ лѣте церкви Пирогоща свѣршена бысть (1136 г.; Столбец 300; лето 6644).
В 1131 г. из Константинополя в дар Киевскому князю Мстиславу были присланы две иконы Пресвятой Богородицы. Первая установлена в Девичьем монастыре Вышгорода, в честь второй Мстислав заложил новую церковь. Ее-то в народе и прозвали Пирогощей. Еще в середине XIX в. церковный историк митрополит Макарий (Булгаков) это слово уверенно переводил как Башенная (по-гречески πυργωτις – пириотис).
<…>
Константинополь стоял на семи холмах, и расположенный близ него Влахернский монастырь, откуда привезены будущая Владимирская и Пирогощая иконы, видимо, не случайно был семибашенным: он должен был символизировать идею духовного Константинополя, быть земным воплощением небесного его образа.
То, что Пиргиотисса в русском изводе стала Пирогощей, – заслуга «народной этимологии»: храм стоял близ днепровской пристани (Влахернская церковь также находится у пристани на берегу Золотого Рога), и для русского уха было естественным расщепление заморского слова на два: «пир» и «гости». (Вспомним, что «гости» и «погост» – близкие родственники.) Благодаря остроумию народной этимологизации, сохранившей, пусть и искаженное, имя Пиргиотиссы, у нас есть шанс понять, что же за образ прислал на Русь греческий патриарх.
В. З. Завитневич и И. И. Малышевский (1891 г.), а после Н. П. Кондаков (1915 г.) и Д. С. Лихачев (1978 г.) утверждали[2], что Пирогощая получила свое название или по самой церкви во Влахернах (базилике с круглой подкупольной башней), или потому, что Влахернский монастырь был семибашенным. Предполагалось, что на Пирогощей иконе Богородица должна быть изображена в окружении монастырских башен.
В противном случае и впрямь невозможно объяснить, почему лишь одну из двух икон назвали «Башенной», и почему Пиргиотиссой не звали ни Царьградскую (также Влахернскую) икону, присланную в 1071 г., ни ту, что была привезена из того же монастыря в 1073 г.
Влахернская церковь (Panayia Blaherna) была построена в V в. на бьющем из скалы источнике. Здесь хранились риза Богоматери, ее пояс и мафорий.
<…>
Самое знаменитое событие, связанное с этой церковью, – чудо явления Пресвятой Богородицы. Считается, что во время осады Царьграда арабами в 910 г. блаженный Андрей Юродивый увидел в храме Богоматерь, которая простерла над прихожанами свой покров/
<…>
Воссозданная в конце XX в. Пирогощая церковь на Подоле сегодня освящена во имя Успения Богородицы. Именно с этим праздником она ассоциируется с древности. Значит ли это, что в начале XII в. Пирогощая построена для Успенской иконы? На первый взгляд может показаться, что да, поскольку икона Успения также приходит на Русь из константинопольской Влахернской церкви. Однако это не так.
<…>
[В 1071 г. на Русь была привезена икона Богородицы Одигитрии, которая получила наименование Царьградской. Для нее князь Изяслав срочно возводит в Вышгороде деревянную церковь, которую через несколько лет заменил храм каменный. Считается, что этот храм был освящен в честь праздника Успения – в память того, что икона была привезена из Успенского Влахернского храма. А через два года, в 1073 г. оттуда же для строящегося Успенского собора Киево-Печерского монастыря была прислана и сама праздничная икона Успения.].
По той же схеме могут соотноситься и привезенные через шесть десятилетий икона Умиления и Пирогощая. Одна – образ Богоматери. Другая – некий сюжет, связанный с ней (и отсюда те «башни», которые и возможны только на «сюжетной» иконе).
Андрей Боголюбский в 1155 г. тайно увез во Владимир одну из двух прибывших из Константинополя в 1131 г. реликвий, и она получила имя Владимирской Богоматери.
<…>
Надо полагать, что князь желал бы увезти и вторую константинопольскую икону, но забрать Пигорощую почему-то не удалось.
<…>
Князь Андрей – строитель трех храмов. И все они во имя Богородицы: Успенский собор был возведен во Владимире в 1158–1160 гг. для Владимирской иконы. А в княжеской своей резиденции в Боголюбове Андрей построил церкви Рождества и Покрова Богородицы. Последняя датируется 1165–1167 гг. Принято считать, что это первая русская церковь Покрова, хотя называлась ли она так в XII в., мы доподлинно не знаем. Ясно только, что храм был освящен во имя Богородицы.
Можно ли установить, какую икону в XII в. звали Пирогощей?
Пирогощая – Успенская церковь. Однако в Ипатьевской летописи и в «Слове о полку Игореве» она тоже названа просто «церковью Богородицы».
<…>
…В память того, что Владимирская икона прибыла из Влахернской церкви Успения, Андрей Боголюбский строит для нее Успенский собор. При этом сама икона относится к типу Умиления. Значит, и для иконы Пиргиотисса также должны были построить Успенскую церковь. А о том, какая именно это была икона, мы должны судить по каким-то другим признакам.
Подсказка содержится в древнерусском сочинении «Пролог» (XII в.): «Се убо, егда слышах – помышлях; како страшное и милосердное видение и паче надеяния и заступления нашего, бысть без празднества <..> восхотех, да не без праздника останется Святый Покров Твой, Преблагая...»
Эти слова следуют после рассказа о видении Андрея Юродивого. Приведу в переводе: «Когда услышал об этом, подумал: как страшное и милосердное видение это и заступление Богородицы осталось без праздника? Надеясь же на милосердные Твои словеса, Владычице, когда Ты в молитве Сыну Своему прорекла: Царю Небесный, приими всякого человека, прославляющего Тебя, – на эти слова Твои надеясь, захотел, да не останется без праздника святой Покров Твой, Преблагая, но если Ты пожелаешь прославить честный праздник Твоего Покрова, то, Всемилостивая, укрась его, чтобы прославляющие Тебя возвеселились, видяще сияние многоразличных праздников Твоих...»
Профессор Харьковского университета М. А. Остроумов полагал, что это рассуждение принадлежит Андрею Боголюбскому и что праздник Покрова был установлен не в Киеве, а во Владимире при Андрее Боголюбском (около 1165 г.) и «входил в целую серию его деяний по утверждению во Владимирской земле почитания Пресвятой Богородицы». Последнее утверждение, видимо, справедливо. Однако традиционное мнение о том, что установлен он в Киевской митрополии в начале XII в., может быть подтверждено доставкой в Киев «Пирогощей» и строительством для нее церкви на Подоле.
Праздник Покрова Богородицы (1 октября по старому стилю, 14 по новому) не входит в число двунадесятых. В греческих святцах он не упомянут, и потому считается, что греки Покрова не знали. Но поскольку икона, повествующая о чуде, которое наблюдали Андрей Юродивый и его ученик Епифаний, должна была храниться в том самом месте, где это чудо произошло, праздник Покрова, очевидно, был местным праздником Влахернской церкви.
Сохранились упоминания (начиная с XII в.) о некоем чинопоследовании, совершавшемся во Влахернском храме еженедельно во время всенощного бдения, в ночь с пятницы на субботу. Первые известия не раскрывают его существа – видимо, чинопоследование было общеизвестно; византийская принцесса Анна Комнина называет его «обычным чудом во Влахернах». Напомним, что Влахернская Богородица – походная императорская икона. И главный ее смысл прежде всего в защите воинства во время ратного похода. А икона Покрова – икона-оборонительница. И потому ее мистический статус еще выше.
Церковное предание говорит о том, что Андрей Юродивый был не греком, а рабом – крещеным «скифом» (на Руси полагают даже, что «новгородцем»). То, что именно славянин Андрей увидел явление Богоматери во Влахернском храме, когда арабы осадили город, для русского средневекового сознания обладало особым символическим смыслом, а прибытие иконы Покрова на Русь должно было означать, что Богоматерь простирала свой мафорий и над Киевом. Так Киев становился если еще не преемником и наследником Царьграда, то в каком-то смысле его ровней. Собственно, с этого события и можно начинать историю духовного собирания русских земель. Да и прагматичные греки, когда передавали список с иконы Покрова потомкам тех самых варваров, от которых Богоматерь не раз защищала Царьград, надо думать, не могли не переживать мистического волнения.
На Руси исключительность произошедшего потребовала учреждения праздника Покрова Богородицы. Однако для того, чтобы учредить новый праздник, киевские архиереи должны были получить икону Покрова. Считается, что мы не знаем о том, как и когда она появилась в пределах Русского государства. Но есть совпадающее по времени с учреждением праздника прибытие на Русь Пирогощей иконы. Значит, скорее всего, икона Пирогощая – это и есть Покровская икона.
Такое предположение будет подкрепляться и тем, что у небесного мафория и у каменной монастырской башни главная функция – защита от внешнего посягательства.
Икона и праздник Покрова завершили тот процесс передачи Руси под духовную юрисдикцию Богородицы, который начался со строительства Десятинной церкви Владимиром Святославичем и спустя ровно полвека был продолжен в 1037 г. закладкой киевского Софийского собора.
Еще через век, в 1136 г. будет достроена и освящена Пирогощая церковь. И это значит, что прибытие двух икон из Царьграда могло планироваться как особая юбилейная акция (вспомним, что Андрей Юродивый скончался «около 936 г.»).
Как и Влахернский монастырь, Пирогощая церковь на Подоле находилась вне городских стен. Так и церковь Покрова на Нерли была построена в некотором удалении от Владимира. Вот и в XIV в. Покровский монастырь строится на окраине Суздаля. Смысл такого дистанцирования от светского центра понятен: Влахерны, хранимые Богородицей, не нуждаются в том, чтобы царьградские стены им покровительствовали. Напротив, это духовная сила Пречистой и Всеблагой защищает и монастырь, и сам Царьград.
Это объясняет подмеченную Д. С. Лихачевым градозащитную функцию не только Успенских, но и Покровских храмов. Касаясь похода Аскольда и Дира, исследователь пишет: «Именно это событие способствовало особому почитанию русскими Богоматери, ее Успения и риз. Богоматерь стала покровительницей русского воинства, а праздник Покрова, посвященный ризам Богоматери, – праздником, который до XIX в. праздновался только в России. Ни в Болгарии, ни в Сербии, ни в Молдавии и Валахии этот праздник до освобождения Балкан от османского ига вообще не был известен.
<…>
Видимо, киевская икона Пиргиотисса была утрачена при разорении города Батыем. Список же с нее должен был находиться в церкви Покрова на Нерли. Однако о его судьбе тоже нет сведений.
Но список с этого списка мы знаем. Датирован он 60-и годами XIV в. и сегодня хранится, как и Владимирская икона Божьей Матери, в Третьяковской галерее (№ 12755). А происходит из суздальского Покровского монастыря. Его воспроизведение можно найти в монографии М. В. Алпатова. Как отмечает исследователь, ссылаясь на публикацию С. Я. Ямщикова, «эта глубоко архаичная по типу и по выполнению икона является прообразом более поздних среднерусских икон Покрова»[14].
Вот описание этой иконы:
«На иконе условно изображен интерьер храма. Вверху парит Богоматерь с красным покровом в руках. Края покрова несут ангелы. Внизу, на кафедре, стоит Роман Сладкопевец. Слева от него – группа отцов церкви во главе с Иоанном Предтечей. Справа – фигуры Андрея Юродивого и его ученика Епифания. Архитектура заднего плана передает конкретные черты постройки Влахернского монастыря – базилики и круглой купольной церкви (впервые замечено А. Н. Овчинниковым)».
Д. С. Лихачев и его предшественники угадали: за левым плечом Богородицы изображена башня под конической крышей из красной черепицы. На первый взгляд может показаться, что это одна из семи крепостных башен Влахернского монастыря. Но это не так: «башня» доходит почти до земли, и нижний ее «поясок» точно соответствует по горизонтали карнизу на торце базилики. Значит, перед нами внешний вид той же самой колокольни. И, следовательно, хотя внутри влахернской колокольни был купол, снаружи его накрывала конусообразная кровля. Она, кстати, того же цвета, что и двускатная крыша базилики и сам Покров Богородицы (вишневые ризы Богоматери много темней).
Икона из Суздаля – видимо, единственное сохранившееся (во всяком случае, на Руси) изображение Влахернской церкви.
Однако существует образ Покрова Богородицы, вероятно, современный киевской Пирогощей иконе. Найден он в 1914 г. в Восточной Галиции музейным работником Данилой Щербаковским и сегодня хранится в киевском Национальном художественном музее Украины. В 1950-х в мастерских Государственного Русского музея Н. Перцев установил, что икона может быть отнесена к домонгольскому периоду.
На галицкой иконе Богоматерь изображена в виде Оранты. За ней нет красноверхой монастырской башни (хотя композиция сдвинута вниз и для башни явно оставлено место). Само башнеобразное пространство храма венчает поддерживаемый двумя ангелами лоскут алой материи, который повторяет уже известную нам по суздальской иконе форму купола Влахернской церкви. Внизу – традиционные фигуры Андрея Юродивого и Епифания.
«В пользу византийского происхождения сюжета, возможно, еще не сформировавшегося в конкретной иконной форме, говорит сама легенда о “Чудесном явлении Богоматери” во Влахернском храме Константинополя. <…> Там же до разрушения храма находилoсь и особо чтимое изображение Богоматери Оранты, названной в честь храма Влахернитиссой. <…> Средневековые письменные источники упоминают также бывшую в храме икону, изображающую сидящую на престоле Богоматерь с младенцем Христом, закрытую пурпурным покрывалом-занавесом, который чудесным образом поднимался вверх во время богослужения с пятницы на субботу. Это явление воспринималось очевидцами и паломниками тоже как своеобразное чудо и сохранялось надолго в памяти и легендах. Отголоском этого явления могла быть и галицкая икона».
Галицкая Богоматерь на престоле изображена по чину Знамения (с младенцем на лоне). И ангелы держат не мафорий, а накрывающую Влахернскую башню завесу. Завеса есть и на суздальском образе, где Богоматерь поддерживает покров, а голова ее укрыта лишь обтягивающим платком, но завеса, спадающая острыми складками в основании башни, – боковой мотив суздальской иконы, подробность церковной практики, принятой во Влахернах. На Галицкой же иконе над молящимися простерт полог. На мафории же, находящемся на самой Богородице, написан младенец.
Галицкая икона (79,5 на 47,5) – творение провинциального мастера, у которого почти детская, наивная рука. Вряд ли сам этот список может происходить из Влахернского монастыря, и уж точно не может восходить к архетипу суздальской иконы. Это реплика другого иконографического извода, к которому относятся более поздние – начала XV века – новгородские иконы Покрова, хотя на них Богородица Оранта изображена в рост и без младенца на лоне.
Итак, галицкая икона – самостоятельный извод иконы Пиргиотисса, а не список с киевской Пирогощей. И потому можно думать, что уже в XII столетии культ Покрова Богородицы достиг и юго-западных пределов Руси. А это значит, что в 1165 г. Андрей Боголюбский мог построить на Нерли не просто еще одну Успенскую церковь, но именно Покровский храм.
Здесь можно было бы поставить точку, но обратим внимание на «технические» подробности, подтверждающие корректность нашей атрибуции иконы из Суздаля. Пропорции доски Владимирской иконы (104 на 69, а по другим данным 103,6 на 68 см) и иконы Покрова из Суздаля (68 на 44 см) в пределах округления одинаковы – 3 : 2. И, скорее всего, глубоко символичны: горизонтальной земной паре соответствует вертикаль небесной Троицы. Заметим, что ширина первой иконы практически равна длине второй. При этом в первом случае точность пропорции 1,507 или 1,524, а во втором – 1,545. Но в последнем мы имеем дело не с оригиналом, а со второй копией с оригинала, причем снятой через два века. (Размеры доски оригинала Пирогощей в идеальном, с точки зрения пропорции, случае должны были быть 69 на 46 или 68 на 45,3 см.)
Из 150 икон, представленных в монографии М. В. Алпатова, нет ни одной с размерами 104 на 69 см или 68 на 44 см и только у 11 пропорции равны 3 : 2, то есть 1,5 : 1. Это 7 % от всего спектра пропорций, у которых абсолютный пик приходится на 4 : 3, то есть 1,333... : 1 (54 доски, или 36%). Одна из досок с пропорцией 3 : 2 – новгородская икона Покрова начала XV в. (по Алпатову, № 30; 74 на 50 см). Можно предположить, что она происходит из Покровского Зверина монастыря, первое упоминание о котором в связи с пожаром церкви Богородицы относится к 1148 г. Считается, однако, что это «покровское» название может относиться к более позднему времени, поскольку в летописи церковь также названа просто церковью Богородицы.
Даже порознь иконные размеры 104, 69–68 и 44 см встречаются не часто. И нет ни одного случая, чтобы пропорция 3 : 2 и размеры или иконы Владимирской Богоматери, или Покровской иконы из Суздаля совпали одновременно и с пропорцией, и хотя бы с одним из размеров какой-либо иконы из антологии М. В. Алпатова.
Двойное совпадение (самой пропорции и одного из размеров), на наш взгляд, говорит о том, что: 1) доски для Владимирского образа и для первоначальной Покровской иконы сделаны в одной мастерской и в одно время специально для посылки в Киев; 2) хотя икона Покрова – второй список с присланной из Константинополя, ее размер и пропорция показывают, с какой тщательностью на Руси дважды (в XII и XIV вв.) обмерялись и мастерились доски для ее копий. Если так, то это свидетельствует об исключительном статусе данной иконы и говорит о том, сколь тщательно выполнялись оба списка (почему М. В. Алпатов и отмечает «глубокую архаичность» Покровского образа «по типу и по исполнению», хотя сам образ относится к XIV в.).
Обычно народное прозвище прибавляется к каноническому имени иконы: «Спас Ярое Око», «Ангел Златые власа», «Благовещение Устюжское». Богородичных икон, не относящихся напрямую к двунадесятым праздникам, три: Богоматерь «Умиление» (к этому типу относится и Владимирская икона), Богоматерь Одигитрия (Путеводительница), Богоматерь Оранта (Молящаяся). В данном случае мы имеем дело с другим, праздничным (то есть сюжетным) типом Богородичной иконы. Богоматерь Пиргиотисса, то есть Богоматерь Башенная (Защитница), в начале XII в. была вписана Киевской митрополией в традиционный праздничный ряд: Благовещение (25 марта), Успение (15 августа), Рождество (8 сентября), Введение во храм (21 ноября). Под именем «Покрова Пресвятой Богородицы» она заняла место между двумя последними праздниками. (Покров отмечается 1 октября по старому стилю.)
Это могло бы свидетельствовать о том, что в 1131 г. в этот день Пирогощую привезли на Русь, но на суздальской иконе ниже Богородицы мы видим Романа Сладкопевца, которого церковь поминает также в праздник Покрова. Это не означает, что Андрей Юродивый современник Романа (как считают некоторые исследователи), это указание на то, что именно в этот день произошло явление Богородицы Андрею и Епифанию.
Полагают, что «дата праздника Покрова в годовом богослужебном круге была приурочена, по данным Проложного сказания, к 1 октября, очевидно, в связи с празднованием памяти блаженного Андрея 2 октября. В соответствии с православной литургической традицией, за основным праздником обычно следует прославление тех, «кто был непосредственным участником воспоминаемого в праздничном богослужении события». С этим можно согласиться лишь в том случае, если праздник Покрова действительно установили не в константинопольской Влахернской церкви, а в Киеве или во Владимире. Однако наличие на суздальской «Пирогощей» иконе получившего свой дар от Богородицы Романа Сладкопевца (он, как и сама Богоматерь, изображен на центральной оси образа) говорит в пользу не обратного, но прямого порядка событий: 1 октября, в день поминовения Романа, блаженный увидел чудо, и потому его самого поминают на другой день после Покрова.
Посещение Игорем Пирогощей перед возвращением на Черниговщину может быть связано с двумя причинами: 1) Игорь едет поклониться иконе Покрова Богородицы, потому что знает, что окольный город Путивля был сожжен летом 1185 г., но кремль, с чьих опаленных стен звучал плач Ярославны, – устоял; 2) отъезд Игоря из Киева совпадал с праздником Покрова.
Остается выяснить, как выглядела та Богородичная икона, которая именовалась (или именуется?) Пиргиотиссой на Крите.
Андрей Чернов. 2004–2005
Полную авторскую версию можно посмотреть здесь: http://chernov-trezin.narod.ru/PIROGOSCH1.htm
Иконы с сайта А.Чернова я выкладывать не стала, т.к. обе есть в моем сюжете.
*************
Итак, суздальская икона 14 в. является списком со списка иконы Богородицы Пирогощи или Пиргиотиссы, привезенной из Влахернской церкви, которая и была, так сказать, исходником – изначальным вариантом иконы Покрова, специально написанной в Константинополе для Киева. Версия, как мне кажется, любопытная и достаточно убедительная.
И вот в связи со всем вышеизложенным возникает крамольная, но совершенно логичная мысль: не может ли быть так, что «повторяющееся» или «обычное» чудо было устраиваемо во Влахернском храме именно в память явления в храме чуда Покрова Божией Матери, со слов Андрея Юродивого? Я понимаю, что в набожном Константинополе совершалось множество чудес, да и вообще я не сторонница поисков чудесам прагматичных объяснений. Но тут оно как-то само напрашивается. Подумать только – каждую пятницу буквально по часам бесплотные ангелы поднимают над иконой закрывающий ее совершенно материальный кусок ткани! Устроить такое «чудо» вполне можно было и при тогдашнем уровне технологий. И это объясняет тот факт, что для Киева была написана икона на сюжет видения Андрея Юродивого, в самом же Влахернском храме такой иконы не было. Да она и не нужна была – ведь на иконе изображены оба чуда – и явление Покрова Богородицы над молящимися во Влахернском храме, и «пятничное чудо» с ангелами, поднимающими завесу над иконой – во образ той ткани, что Матерь Божия распростерла над собою и над всеми присутствующими, да и над всем городом. И этот образ Покрова молящиеся во Влахернском храме видели каждую пятницу воочию. Роман Сладкопевец со свитком оказался в центре иконы потому, что явление Покрова произошло во время богослужения, посвященного его памяти, на самом деле совершенно случайно. Но Андрей с Епифанием на иконе смотрят не на него, а на распростертый над молящимися Покров. И вот именно эти два чуда изобразил художник, создав совершенно новую иконографию – проявив, так сказать, творческий подход – для иконы, написанной специально по заказу для Киева.
Вспомним, что на ранних новгородских иконах Романа Сладкопевца нет – значит, в Новгород могла быть прислана другая версия иконы или же иконография возникла на месте, как и в случае с Галицкой иконой.
В любом случае здесь есть над чем подумать. Интересно было бы услышать (вернее, почитать) мнение профессионалов.
(Отредактировано автором: 14 Октября, 2013 - 22:32:49) |
