|
|
  |
|
byzantofil
Вот интересная статья Алексея Анатольевича Липатова, СПб, по храму Св. Полиевкта. Кстати, там поднимается "сасанидский вопрос" о котором с Вами рассуждали.
Церковь св. Полиевкта в Константинополе и ее декоративная программа
Целью настоящей статьи мы видим рассмотрение архитектуры и мозаик храма Св. Полиевкта в контексте столичного строительства и церковной истории Византии VI века. Интерес к церкви Св. Полиевкта, построенной Аникией Юлианой, обусловлен множеством причин. Во-первых, это архитектурные особенности постройки: до сравнительно недавнего времени место ключевой и самой значительной постройки византийского Константинополя – турецкого Стамбула было отведено храму Св. Софии, построенному Юстинианом [11,71–80; 8]. До обнаружения в 1960 году нового объекта ранневизантийской археологии Константинополя и публикации материалов его раскопок линия развития столичной архитектуры имела длительный перерыв почти в 90 лет: от строительства базилики в Студийском монастыре (453/4–463 гг.) и постройкой Юстинианом кафедрала Св. Софии и освящением его патриархом Миной 27 декабря 537г. [Proсop. De Aed. I,1,20–78]. После проведения раскопок архитектурная история византийской столицы приобретает новый характер. Касаться вплотную архитектурных реалий этой постройки здесь мы не будем, обозначим лишь некоторые из них: храм Св. Полиевкта тесно связан с постройкой Юстиниана, церковью Св. Софии и эти две постройки, несмотря на оппозиционное положение по отношению друг к другу, имеют ряд общих черт и мотивов, связаны между собой как композиционно (общая конструктивная идея), так и на уровне декоративной программы. Вполне возможно, что часть мастеров, занятых при строительстве Св. Полиевкта, позже привлекалась Юстинианом для работы в Св. Софии.
Реконструкция этого здания чрезвычайно важна для истории архитектуры Константинополя по многим причинам. Первая из них – та, что здание может быть реконструировано как купольная базилика. Если это так, то церковь Св. Полиевкта становится первой купольной постройкой столицы, кроме того, ее строительство предшествует строительству Юстинианом Св. Софии. Это обстоятельство по-новому расставляет акценты в строительной истории знаменитейшего храма христианского Востока: храм Св. Софии становится простой репликой постройки Аникии Юлианы, не лишенной, правда, определенной элегантности конструктивных решений, которые следовали уже существующему образцу. Как мы увидим далее, храм Св. Софии занимал оппозиционное положение к церкви Св. Полиевкта, и Юстиниан не мог по разным причинам просто скопировать конструкцию храма Св. Полиевкта.
Принимая во внимание храм Полиевкта, картина развития архитектуры и положение Св. Софии в ее контексте меняется, исчезает ряд казусов, связанных с теориями генезиса Св. Софии. Юстиниановский кафедрал получает типологическую опору среди своих прямых хронологических предшественников. Если в конструктивном отношении храм Юстиниана во многом опирается на структуру постройки Аникии Юлианы (но это не исключает самостоятельных экспериментов, например, в виде храма Свв. Сергия и Вакха, который также, возможно, построен не без оглядки на Св. Полиевкта), то в скульптурной программе Юстиниан придерживается более консервативной линии, опираясь на отвергнутые Аникией Юлианой принципы декораций, находящие аналогии в александрийской и египетской архитектуре; можно также указать на актуальность наследования символики декора храма Соломона, восходящей также к Египту, в новом христианском контексте.
Авторская реконструкция постройки основывается на следующих данных: во-первых, на тексте посвятительной надписи, во-вторых, на мраморных фрагментах ниш, несших эпиграмму, и на сведениях в источниках о размещения этих надписей внутри храма [20,406–411; 16,127–134], которое зафиксировано схолиастом к тексту Anthologia Palatina, помещающего строки 1–41 вокруг пространства нефа [27,243–257]. Были обнаружены семь больших фрагментов этой надписи: три происходили с арок, два из ниш и два фрагмента принадлежали угловым конструкциям. Места находок пяти фрагментов позволяют разместить пять мест из текста эпиграммы: два блока были найдены упавшими в проход на оси здания, три блока обнаружены в северном нефе. Остальные фрагменты найдены либо случайно, например, при земляных работах, либо происхождение их неизвестно. К тому же они несут очень незначительные части надписи. Только три блока несут последовательный текст и их конфигурация указывает на размещение соответственно на арке, нише, и снова на арке; все они имеют вогнутый профиль. Из их конфигурации становится ясно, что вместе они составляли центральную часть открытой экседры, чья ширина может быть вычислена – 6.50 м.
Таким образом, мы имеем две пары экседр, расположенных друг напротив друга, каждая из которых была обрамлена арками, несущими посвятительную надпись. Как видно по субструкциям, наос отделялся от апсиды при помощи стены неправильной формы, которая отдалена от центра фундамента амвона на дистанцию в 9.25 м к востоку. Если же поместить пары экседр на основания фундамента лицом друг к другу, то центры простенков между каждой парой экседр будут удалены от центра амвона на то же расстояние 9.25 м. Далее, удвоив это расстояние, мы получим размер центрального подкупольного пространства: 9.25 х 2 = 18.50 м. Обращает на себя внимание и тот факт, что сумма длин хорд двух экседр, длин их двух внешних простенков и длины арки между ними равна 13.0 м + 1 м + 4.50 м = 18.50 м. Т.е. центральное пространство образовывается двумя парными экседрами, соединенными аркой между ними, расположенными на двух фундаментных полосах так, что центр основания амвона является центром всей композиции и внутреннего подкупольного пространства. В таком случае, западная часть постройки перекрывалась цилиндрическим или крестовым сводом, как в более поздней юстиниановской церкви Св. Софии [20,407].
Купол в константинопольской архитектуре VI в., как правило, был обусловлен центрическим характером постройки. В нашем случае, мы имеем исключительно мощный фундамент, наличие открытых экседр (их наличие является показателем центрического плана постройки еще со времен Адриана, Пантеона в Риме и Piazza d’Oro виллы Адриана в Тиволи. Смотри подробнее: [44,163–194; 46; 33;]. Рецензии на последние две работы в: Bonner Jahrbucher 195 (1995), S.745–51, 834–38. О месте центрических конструкций с экседрами среди купольных построек. О конструкциях позднеантичного купола см. блестящую работе этого же автора [32,311–383]), и, наконец, свидетельство эпиграммы [Anthol.Pal. I,10,57]: aktina" может обозначать радиально расходящиеся лучи света из-под купола [20,424, note 10]. Конструктивными свидетельствами в пользу центрального расположения купола могут также служить квадратный план здания и фундаментная конструкция в центре, которая может быть только амвоном. Кроме того, вспоминая обстоятельства строительства Аникией Юлианой этого храма, что церковь Св. Софии построена как имперская оппозиция частной постройке, то в пользу купольного завершения Св. Полиевкта может также свидетельствовать факт, что Прокопий, описав купольную конструкцию Св. Софии, умалчивает о существовании храма Св. Полиевкта когда описывает второе купольное “детище” Юстиниана – церковь Св. Ирины [Procop. De aed. I, II, 13–19]. Храм Аникии игнорируется в письменном источнике именно по причине его купола, а его упоминание в списке столичных храмов мог уронить престиж императора. Цели поддержания имиджа Юстиниана служила рассказанная также Прокопием история о его советах строителям храма, последовав которым, они предотвратили казавшуюся неизбежной беду [Procop. De aed. I,I, 69–78].
Храмы объединяет и то обстоятельство, что они восходят к одному и тому же прообразу – храму Соломона. Несмотря на то, что аллюзия на строительство Соломоном храма в Иерусалиме довольно традиционна (отождествление строителя с Соломоном, а постройки – с Храмом), первая постройка (в церкви Св. Полиевкта мотивы ВЗ могут быть найдены на уровне композиции [18; 19,141–142; 20,405ff.; 16,137–144] и декоративной программы [29,73–81]. Этот автор в своей статье соглашается с версией о том, что Аникия во многом следовала композиции храма Соломона, описанного в видении Иезекииля (XL–XLVIII). Кроме того, автор усматривает в источнике воды, фигурирующем в описании храма Иезекииля (ставшим изображением воды крещения у христианских писателей) параллель со сценой крещения Константина) была сооружена следуя библейской модели, вторая (храм Св. Софии) только спропорционирована [34,44–45] по ветхозаветному описанию и описана в Dihgesi"[10] по библейской модели [6,265ff.].
Топография храма. Здание храма Св. Полиевкта находилось в районе Сарач-хане, т.е. приблизительно в центре византийского города, на середине пути от восточной оконечности мыса (Saray Burnu) к напольным стенам города, и на полпути между Золотым рогом и Мраморным морем. Когда строительство города, развернутое Константином, включило эту местность в состав византийской столицы, пространство было очень быстро заселено и благоустроено: акведук Валента был построен в 368 г., колонна Маркиана в 450–52 гг. и большинство открытых в ходе раскопок 1965 г. построек относятся тоже к этому периоду [20,5].
Датировка и строительная хронология. Датировка К. Манго и И.Шевченко [27,243–247], высказанная еще при появлении на свет первых архитектурных фрагментов в 1960 г., стала традиционной практически сразу. Основывалась она на прочтении части надписи на архитектурных фрагментах и их соотнесении с текстом эпиграммы, сохранившимся в Anthologia Palatina I, 10. Археологические раскопки памятника добавили материал для интерпретации в этом вопросе: в первую очередь, были обнаружены штампы на кирпичах, происходящих из различных частей здания. Анализу хронологии здания по данным штампов посвящена X глава в общем томе материалов по раскопкам церкви, написанная С.Хиллом [20,207–225]. Общее число кирпичей со штампами достигает 1.217, на которых оставлено 134 различных типов штампа. Распределение штампов по идиктионам приведено в Tab. 2, но значительных выводов на их основании не делается. Среди кирпичей со штампами, дающих возможность датировки, 42.4% концентрируются около индиктионов от 11 до 14, которые в рамках этого периода могут располагаться между сентябрем 517 и августом 521 гг., а 46.3% тяготеют к 3–4 индиктионам, т.е. период сентябрь 509 – август 511 или сентябрь 524 – август 526 г. [2,67ff.] . Кирпичи, найденные или относящиеся к нижним уровням здания, его субструкциям, относятся к 3 индиктиону, а происходящие из верхних уровней датируются преимущественно индиктионами 12–13 [20,222,225]. При оговорке, что кирпичи могли храниться где-то длительный отрезок времени, следующая реконструкция строительной хронологии церкви представляется вполне возможной [22,274–284, oc.275]: субструкции здания относятся к периоду либо ок. 509–51 гг. или несколько позже, а ее верхние части были возведены спустя некоторое время, в промежуток между 517 и 521 гг. или несколько позже. Такая пауза в строительстве и факт начала строительства не “с нуля” могли быть зафиксированы в упоминании, что храм построен в несколько лет [Antol.Pal. I,10,46–47].
Скульптурная декорация. Все авторы, занимавшиеся скульптурной декоративной программой храма Св. Полиевкта [20,414–418] , подчеркивали ее широкий репертуар сассанидских мотивов [39,88], экзотических, натуралистических и геометрических орнаментальных форм [17,325]. Впервые же, кто обратил внимание на богатый набор персидских мотивов в декоре храма Св. Полиевкта, были Ч. Диль [9,49] и А. Грабар
Стоит вспомнить, что строительство храма падает и на период правления императора Анастасия (491–518), во время которого интенсивно развиваются отношения с Сассанидами. На древнем пути, связывавшем Нисибис, Эдессу, и Антиохию строится и освящается в 507 г. город-крепость Дара-Анастасиополис, и это не единственный пример строительной деятельности в этом регионе, на восточной границе империи, познакомившей архитекторов и инженеров Византии с традициями строительства месопотамских и сасанидских районов. А муж Аникии Юлианы – Флавий Ареобинд, был в это время Magister militum per orientem [41, s.v. ”Areobindus”] . Как отмечает ряд авторов, именно при правлении Анастасия складывается система контактов с сасанидским Ираном, обеспечивавшая трансляцию художественных мотивов, но она происходила не на уровне больших и монументальных форм (типа архитектурного декора), а косвенными путями, через произведения малых форм, декоративно-прикладное искусство, в первую очередь через торевтику и ювелирное искусство [40, 61] . Характерно, что в убранстве Св. Полиевкта эти мотивы заняли место не скульптуры (которая более тяготеет, как мы увидим, к эллинистическим центрам), а рельефного декора [13,679–707; 25].
Исток целого ряда мотивов в декорации храма может быть найден как в римском наследии, так и в эллинистических провинциях. Ранние примеры скульптурных изображений животных и птиц в протомах появляются в восточных районах, в Персеполисе [20,416], в Хатре и Баальбеке [45,175–199]. Из внутри-столичных аналогий, предшествующих появлению храма Св. Полиевкта, могут быть указаны такие сооружения, как капители и/или карнизы из триумфальной арки Феодосия I (ок. 393 г.) [31,256–265], портика Св. Софии (ок. 404–415 гг.) [36,85; 35,6] , колонны Маркиана (ок.450–452 гг.) [31,54–55] и церкви Св. Иоанна Предтечи в Студийском монастыре (ок. 463 г.) [31,147–148]. Все эти постройки демонстрируют стиль, развивающийся в Малой Азии со II в.н.э. [28,140]. Как считает этот автор, единственным местом, откуда могут происходить такие декоративные элементы, есть позднеантичный и раннехристианский Египет. Так, например, центральный неф храма Св. Полиевкта был украшен нишами, завершения которых содержали изображения виноградной лозы и павлинов, распущенные хвосты которых образовывали внутреннюю поверхность полусферы: такая ниша с павлином внутри была использована в Белом монастыре, основанного в 341 г. Пжолем, но перестроенном и значительно расширенном при настоятеле Шенуте (333–451) [1,112; 47,13; 38,1–26]. Т.е. такое оформление встречается уже почти за сто лет до употребления в константинопольском храме. Виноградные лозы занимали значительное место в оформлении завершений ниш в этом монастыре, они также использовались в базилике V в. в Ашмунейн [43, pl.25,fig.4]. Мотив раковины, использующийся в оформлении карнизов, как в Св. Полиевкте, очень редок, но сохранились экземпляры из Оксиринха [3,pls.33,36]; мотив симметричных пальметок также имеет аналогию среди примеров из Оксиринха [Ibid., pl.36].
Обратимся теперь к персоне строительницы церкви Св. Полиевкта, Аникии Юлиане [41,635–636], личности незаурядной и очень известной в свое время, не только своими богатствами, но и знаменитой меценаткой. Она родилась в Константинополе [John Malala, Chronogr. 368, ed. Dindorf 1831] , в 461 или 463 гг., умерла там же в 527 или 529 г. Ее отец Аникий Олибрий в 472 г. становится императором и уезжает в Италию, а Аникия остается с матерью в столице. Скорее всего, в 478 г. она становится единственной наследницей своих знаменитых родителей. Как пишет Кирилл Скифопольский, она сделала много хороших дел в Константинополе (pollas agathoergaias) [Cyr. Scythop. Vita Sabae, 69]: восстановила и украсила многие церкви в столице [Anthol. Graeca I, 10, vv. 20–33], включая церкви Св. Евфимии [Anthol. Graeca I, 12, vv.14–17], построенную ее бабушкой Евдокией, женой императора Феодосия II и перестраивавшуюся ее родителями, перестраивает согласно Anthologia Palatina [Anthol. Graeca I, 10, vv.10–11] построенный Евдокией храм Св. Полиевкта и строит церковь, посвященную Богоматери в районе Honoratae вблизи Константинополя [Theoph., Chronogr. A.M. 6005].
Аникия, отличаясь большой религиозностью, часто посещала Св. Саву в Константинополе в 511/12 гг. [Cyr. Scythop. Vita Sabae, 53]. Об этом же говорит и тот факт, что служившее при ней некоторое количество евнухов после ее смерти становятся монахами монастыря Св. Савы в Палестине. Она была преданная халкедонитка, представительница церковной партии, сопротивлявшейся богословскому прессингу со стороны императора Анастасия и константинопольского патриарха Тимофея (511–18) [Theoph. Chronogr., A.M.6005] . Она связывалась с папой Гормиздом по поводу помощи папским легатам в Константинополе [CSEL 35 (1895–98), 164, 179, 198] и содействовала прекращению т.н. акакиевой схизмы, временного разногласия между константинопольской церковью и папством, названного так по имени столичного патриарха Акакия [15,913; 22,42–43; 37; 42,78–86] , начавшейся в 484 году и длившейся 35 лет. Конфликт был прекращен при Юстине I, когда ортодоксальная партия заняла доминирующее положение и начался поиск альянса с папой. 28 марта 519 г. Юстин отменяет Энотикон и завершает тем самым разрыв с Римом.
Мозаики. Исторический контекст появления храма Св. Полиевкта во многом связан именно с акакиевой схизмой и положением дел в церкви при императорах Анастасии, Юстине и Юстиниане. Ключевым пунктом в декоративной программе оформления храма является мозаика с изображением крещения Константина Великого [Anthologia Palatina I, 10, 70–76], расположенная над главным входом в нартекс храма, другими словами, на самом фасаде здания (большое число фрагментов мозаики было найдено при раскопках, но только немногие из них способны составить представление о декоративной схеме и иконографии. Большая часть представляет группу черно-белых кусочков, есть вариации с зеленым, красным и желтым цветами. Самый большой фрагмент мозаики имеет размер 0.47х0.52 м. Среди изображений есть часть лицевого письма). Уже само расположение мозаики указывает на ее центральное положение в декоративном оформлении храма, а сцена крещения Константина занимает кульминационное положение. Далее, расположение текста эпиграммы также позволяло сконцентрировать внимание на изображении: первая часть надписи была выбита, согласно схолии, внутри нефа, а вторая часть начинается с новой позиции, в области главного входа в нартекс, т.е. в непосредственной близости от мозаики [27,243–247]. Впервые на столь близкое расположение изображения и текста, его касающегося, обратил внимание Г. Фоуден [12,274–284].
История с крещением Константина и иконографический сюжет приобретает совершенно новое звучание в историческом и религиозном контексте, получив свою определенную трактовку в мозаиках храма Св. Полиевкта. Существует две версии относительно принятия Константином крещения, точнее, о лице, его крестившем. По одной версии это был местный епископ Никомедии, Евсевий. Позже он становится “Евсевием Константинопольским”, затем “Евсевием Римским”, помня о том, что Константинополь есть второй Рим [12,277]. Эта традиция получила широкое распространение, но уже в синтезе с личностью реального епископа Рима Сильвестра, занимавшего эту должность с 314 по 335 г. Какой же вариант истории крещения был избран Аникией для помещения на фасаде новой церкви – вопрос, который может быть разрешен только на основании анализа исторического контекста. Как считает Г. Фоуден, наиболее вероятный вариант использованного сюжета основан на легенде о Сильвестре. Согласно этой легенде Константин жестоко преследовал христиан, за что был наказан проказой, избавление от которой могло прийти только в случае крещения епископом Сильвестром. И исцеление действительно наступило, когда Константин был крещен в Латеранском дворце в Риме.
Как мы уже говорили, Аникия Юлиана была строгой приверженницей ортодоксального христианства, симпатизировавшей Халкидонскому собору 451 г., решения которого принимались Римом, но не всеми признавались в восточной Империи [12,278; 21,73–94]. Аникия Юлиана начинает строительство церкви Св. Полиевкта при Анастасии и прекращает его после политических неурядиц у ее мужа Ареобинда в 512 г. Главная строительная фаза падает на поворотный период в имперской и церковной истории, результаты которого были ей очень близки. Учитывая сближение папства и восточной церкви, наметившееся при Юстине, признание принятия Константином крещения от римского епископа Сильвестра имело несомненно большое геополитическое значение.
Как считает Г. Фоуден на основании анализа текста Liber pontificalis 55 [12,281], папа Иоанн посещает Аникию Юлиану в ее дворце во время своего визита в Константинополь, происшедшего между 530ми гг. и 546 г. и благодарит ее за помощь и службу, оказанную папству. А Аникия, в свою очередь, приглашает папу в свою церковь для молитвы, преследуя еще одну цель: показать ему мозаику со сценой крещения Константина [30]. Косвенное свидетельство этого контакта можно усмотреть в присутствии в Сан-Витале реплик с некоторых капителей, происходящих из церкви Св. Полиевкта. Изготовлением же равеннских капителей занималась артель мастеров, контролировавшаяся епископом Равенны Екклесиусом, сопровождавшим папу Иоанна в Константинополь [26,178,fig.9]. Автор раскопок считает, что равеннские капители были изготовлены теми же мастерами, что и в восточной столице [16,141]. Вопрос о том, были ли эти капители присланы готовыми из Константинополя, или изготовлены столичными мастерами прямо в Равенне, остается спорным [7,273–76]. U.Peschlow в рецензии на последнюю книгу R.M.Harrison [//Gnomon 65 (1993), p.630] склоняется к последней версии.
К 526 г., еще до завершения строительства юстиниановского храма Св. Софии, церковь Св. Полиевкта являлась самой большой и представительной постройкой не только столицы, но и Восточной империи. К 520м годам храм уже стоял на своем месте на протяжении трех поколений [Anthol.Pal. I, 10, 1–2, 8] , а посвящение его восточному святому оставалось также показательно, как и ранее. Церковь образовывала часть дворца Аникии, и являлась своего рода фамильным монументом (посвятительная надпись указывает на то, что строительство было начато еще бабушкой Аникии, Евдокией), делом чести и гордости всей семьи. Кроме того, церковь была назиданием потомкам императоров, напоминая о том, как Аникии удалось превзойти выскочку-крестьянина Юстина и его племянника Юстиниана [20,XII,420]. Такая трактовка во многом подтверждается сообщением Григория Турского о том, как Аникия перехитрила Юстиниана, покушавшегося на ее богатства. Она тратит и вкладывает их все в строительство и украшение своей церкви, а затем приглашает императора ее посетить. Придя же в храм Юстиниан понял, что ему будет очень трудно обокрасть мученика [Gregorius ep. Turonensis, Miraculum lib.1 de gloria martyrum 102].
Постройка эта была “адресована” как Востоку, так и Западу, выступала свидетелем и реакцией на события политической и религиозной жизни этих империй, была первым уроком, преподанным Юстиниану уже старой Аникией Юлианой.
Дальнейшая судьба храма достаточно темна. Сын Аникии Юлианы, Олибрий, оказывается замешанным в восстании Ника в 532 г., за что Юстиниан изгоняет его из столицы, попутно конфисковав его имущество. Но уже в следующем году он возвращен и ему возвращается вся собственность. Он не имеет наследников по мужской линии, ничего не известно о владельцах дворца и об использовании храма после него. Из документов известно, что в X–XI вв. церковь еще существовала и использовалась [4,211–267].
--------------------------------------------------------------------------------
Литература
1. Akerman P. Le Decor Sculpte du Couvent Blanc, Niches et Frises. - Cairo, 1976.
2. Bardill J. Brikstamps and the Date of St.Polyeuktos // Bulletin of the British Byzantine Studies 20 (1994), p.67ff.
3. Breccia E. Le Musee greco-romain d'Alexandria 1931-1932. Bergamo, 1933.
4. Ciggar K.N. Une Description de Consatntinople traduite par un pelerin anglais // Revue des Etudes Byzantines 34 (1976), p.211-267.
5. Collectio Avellana: epistulae imperatorum, pontificum, aliorum A.D. 367-553 / Ed. O.Guethner // CSEL 35 (1895-98).
6. Dagron G. Constantinople Imaginaire: Etudes sur le recueil des Patria. - Paris: Presses univ. de France, 1984. - (Bibliotheque Byzantine. Etudes; 8).
7. Deichmann F.W. Ravenna: Hauptstadt des spatantiken Abendlandes. - Bd.2, Teil 3. - Wiesbaden: Steiner, 1989.
8. Die Erzahlung uber den Bau der Hagia Sophia in Konstantinopel: Kritische Edition mehrerer Versionen / Ed. E.Vitti. - Amsterdam, 1986.
9. Diehl Ch. Manuel d'art byzantin. - Paris, 1976.
10. Scriptores originum Constantinopolitenarum / Ed. Th.Preger. - Fasc. I. - Lipsiae: Teubner, MCMI, p.74-108.
11. Douglas J.A. The Importance of S.Sophia // The Christian East 1 (1920), p.71-80.
12. Fowden Garth. Constantine, Silvester and the Church of S.Polyeuctus // Journal of Roman Archaeology 7 (1994), p.274-284.
13. Grabar A. Le rayonnement de l'art sassanide dans le monde chretien // Quaderno dell Accademia Nazionale dei Lincei 160 (1971), p. 679-707.
14. Grabar A. Sculptures byzantines de Constantinople, IVe-Xe siecle. - Paris, 1982.
15. Gregory T.E. Henotikon // The Oxford Dictionary of Byzantium / Prep. at Dumbarton Oaks; Ed. by A.P.Kazhdan et al. - Vol. I-III. - N.Y., Oxford: Oxford University press, 1991. - Vol. II.
16. Harrison [R.] M. Ein Tempel fur Byzanz: Die Entdeckung und Ausgrabung von Anicia Juliana Palastkirche in Stambul / Mit Geleitwort von St.Runciman; Ubers. von Brigitte Weitbrecht. - Zurich; Stuttgart: Belser, 1990. - S.137-144.
17. Harrison R. M. The Sculptural Decoration of the Church of St.Polyeuktos // Acta di Congresso Internationale di Arqueologia Cristiana, Barcelona. - Vatikan-Barcelona, 1972. - p.325.
18. Harrison R.M. Solomon's Temple and excavations in Byzantium // New Scientist, 10 february 1983.
19. Harrison R.M. A Source for Anicia Juliana's Palace-Church // Philadelphie et autres etudes / Centre de recherches d'histoire et de civilisation byzantines. - Paris, 1984. - (Publication de la Sorbonne. Ser. Byzantina Sorbonensia; 4). - p. 141-142.
20. Harrison R.M. Excavations at Sarachane in Istanbul. Vol. 1: The Excavations, Structures, Architectural Decoration. - Princeton & Washington (D.C.): Princeton University Press & Dumbarton Oaks Research Library and Collection, 1986.
21. Hoffmann F. Der Kampf der Papste um Konzil und Dogma von Chalkedon von Leo dem Grossen bis Hormisdas (451-519) // Das Konzil von Chalkedon: Geschichte und Gegenwart 2 / Ed. A.Grillmeier, H.Bacht. - Wurzburg, 1953. - S.73-94.
22. Kazhdan A.P., Gregory T.E. Akakian Shism // The Oxford Dictionary of Byzantium / Prep. at Dumbarton Oaks; Ed. by A.P.Kazhdan et al. - Vol. I-III. - N.Y., Oxford: Oxford University press, 1991. - Vol. I. - p.42-43.
23. Levison W. Aus rheinischer und frankischer Fruhzeit: Ausgewahlte Aufsatze. - Dusseldorf, 1948.
24. Levison W. Konstantinische Schenkungen und Silvester-Legende // Miscellanea Francesco Ehrle: Scritti di storia e paleogarfia. - Roma, 1924.
25. Lewis C.N. The Origin of the Sculptural Style of St.Polyeuctos / M.A. thesis. - Columbia univ. press, 1971.
26. Mango C., Hawkins E.J.W. Additional finds at Fenari Isa Camii // Dumbarton Oaks Papers 22 (1968), p.178ff.
27. Mango C., Sevcenko I. Remains of the Church of St. Polyektos at Constantinople // Dumbarton Oaks Papers 15 (1961), p. 243-247.
28. McKenzie Judith. The Architectural Style of Roman and Byzantine Alexandria and Egypt // Archaeological Research in Roman Egypt: Proc. of the 17th Classical Colloquium of The Department of Greek and Roman Antiquities, Britisch Museum, 1-4 december 1993; Ed. by Danald M. Bailey. - Ann Arbor, MI, 1996. - (Journal of Roman Archaeology; Suppl. Ser.; N 19). - p.140ff.
29. Milner Chr. The image of the rightfull ruler: Anicia Juliana's Constantine mosaic in the church of Hag.Polyeuktos // New Constantines: The Rhythm of Imperial Renewal in Byzantium, IVth - XIIIth centuries. Papers from the 26th Spring Symp. of Byzantine Studies, St-Andrews, March 1992. - (Society for the Promotion of Byzantine Studies. Publicatons; 2). - Aldershot: Variorum, 1994. - p.73-81.
30. Moorhead J. Justinian. - London & N.Y.: Longmann, 1994. - (The Medieval World). См. аннотацию в: Speculum 71 (1996) № 2, p.181-183.
31. Muller-Wiener W. Bildlexicon zur Topographie Istanbuls: Byzantion - Konstantinopolis - Istanbul bis zum Beginn des 17. Jahrhunderts. - Tubingen: Wasmuth, 1977.
32. Rasch J. J. Zur Konstruktion spatantiker Kuppeln vom III. bis VI. Jahrhundert: Neue Ergebnisse photogrammetrischen Untersuchungen // Jahrbuch des Deutschen Archaologischen Instituts 106 (1991), S.311-383.
33. Rasch Jurgen J. Das Mausoleum bei Tor de'Schiavi in Rom: Spatantike Zentralbauten in Rom und Latium / Mit einem Beitrag von H.Mielsch. - Bd. 2. - Mainz: Ph. von Zabern, 1993.
34. Scheja G. Hagia Sophia und Templum Salomonis // Istanbuler Mitteilungen 12 (1962), S.44-58.
35. Schneider A.M. Die Grabung im Westhof der Sophienkirche in Istanbul // Istanbuler Forschungen 8 (1936), S.6ff.
36. Schneider A.M. Die vorjustiniаnische Sophienkirche // ByzantinischeZeitschrift 36 (1936), S.85ff.
37. Schwartz E. Publizistische Sammlungen zum acacianischen Schisma // Abhandlungen der Bayerischen Akademie der Wissenschaften. Philos.-Historische Abteilung, N.S. 10 (1943).
38. Sedlmayr H. Architektur als abbildene Kunst // Osterreichische Akademie der Wissenschaften. Philos.-Historische Klasse. Sitzungsberichte, Bd. 225, Abhandlung 3. - Wien, 1948. - S.1-26.
39. Spatantike und fruhes Christentum / Hrsg. von B.Brenk. - Frankfurt-Berlin-Wien, 1977. - (Propylaen Kunstgeschichte. Suppl.; Bd. 1).
40. Strube Chr. Polyektoskirche und Hagia Sophia: Umbildung und Auflosung antiker Formen, Entstehen des Kampferkapitells. - (Bayerische Akademie der Wissenschaft, Philos.-Hist. Klasse, Heft 92). - Munchen, 1984.
41. The Prosopography of the Later Roman Empire / Ed. by J.R.Martindale. - Vol. II: A.D. 395-527. - Cambridge: Cambridge University press, 1980.
42. Townsend W.T. The Heniticon Schism and the Roman Church // The Journal of Religion 16 (1936), p.78-86.
43. Wace A., Megaw A., Skeat T. Hermopolis Magna, Ashminein. - Alexandria, 1959.
44. Ward-Perkins J.B. The Italian Element in Late Roman and Early Medieval Architecture: Annual Italian Lecture // Proceedings of the British Academy 33 (1947), p.163-194.
45. Ward-Perkins J.B. The Roman West and Perthian East // Proceedings of British Academy 51 (1965), p. 175-199.
46. Ward-Perkins J.B. The Severan Buildings of Lepcis Magna: An Architectural Survey / Hrsg. von Ph.M.Kenrick. - London, 1993. - (Society for Lybbian Studies; Monograph, 2).
47. Еланская А.И. Копты и их литература // Изречения египетских отцов: Памятники литературы на коптском языке / Введение, перевод и комментарии А.И.Еланской. - С.-Пб.: Изд.Чернышева, 1993.
Версия для печати
|
|
