|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
   |
|
Глава VIII
Расчленение империи на Западе
§ 1. Регентство императрицы Плацидии. Оборона Галлии (425 – 430)
В первые двенадцать лет царствования Валентиниана власть императрицы Плацидии на Западе никем не оспаривалась и не подвергалась угрозе. Ненарушенное согласие с племянником Феодосием, считавшим себя ответственным за трон своего юного родственника, было решающим фактором в политической ситуации и, несомненно, обеспечивало ее безопасность. Затруднения во внутренних делах были вызваны соперничеством кандидатов не на пурпур, но на должность магистра обеих служб, а этот пост давал занимающему его, – если знать, как извлечь из него пользу, – реальную политическую силу.
Человеком, которого Плацидия избрала для верховного военного командования, был Феликс, о характере и способностях которого у нас нет сведений. Он оставался в силе примерно четыре года (425 – 429) (1), и, насколько известно, не покидал Италии. Феликс не пытался занять самостоятельное и видное положение, как в свое время Констанций и Стилихон. Германцы, проникшие в империю, оставались гнетущей головной болью, и при сношениях с ними в эти четыре года не имя Феликса оказалось запечатлено в истории, но тех двух его подчиненных, которые, как мы помним, примыкали к противоборствующим лагерям в борьбе за трон Гонория – Бонифация и Аэция.
Флавий Аэций был сыном Гауденция, уроженца Нижней Мёзии (2), и матери-итальянки. Карьера его отца, сражавшегося на стороне Феодосия Великого против тирана Евгения, протекала на Западе, Аэций же в детстве был отдан в заложники Алариху (3), а через несколько лет отослан, снова как заложник, к гуннам, среди которых он, видимо, оставался значительное время, и наладил крепкие дружеские связи с королем Ругилой. Этот эпизод биографии сильно повлиял на его карьеру.
Панегирическое описание этого воина и государственного деятеля, от которого четверть века зависели судьбы империи, дошло до нас из-под стила современника (4). Он был «среднего роста, мужественного вида, хорошо сложен, так, что его тело не было ни слишком худосочным, ни чересчур мускулистым, сообразительный, быстрый в движениях, самый проворный наездник, искусно мечущий стрелы и мощно разящий копьем. Он был превосходным воином и искушенным знатоком мирных занятий, чужд зависти и жадности, наделен благородным умом. Злоумышленное подстрекательство никогда могло отвлечь его от избранной цели. Самый снисходительный к обидам, страстный труженик, неустрашимый в опасностях, способный выносить тяжесть голода, жажды и неусыпного бодрствования».
Женитьба Аэция на германке была характерна для эпохи, когда принцесса императорской крови обручалась с готом, а кровь франков текла в жилах восседавшего на троне императора. Его избранница принадлежала к королевской готской фамилии «потомков героев» (5), их сын Карпилий в 425 г. был уже достаточно взрослым, чтобы его отдали в заложники гуннам. (6).
Именно Аэцию была доверена защита Галлии. Он командовал полевой армией и вскоре получил чин магистра конницы. (7) В его задачи входила оборона восточных провинций от предательских посягательств готов, и северо-восточных – от нападения франков. Король Теодерик устремлял свои помыслы к средиземноморскому побережью, рассчитывая там закрепиться, и Аэций создал себе военную репутацию снятием осады с Арля, который готы обложили в 427 г. (8) Враждебные действия продолжались до 430 г. когда был заключен мир, запиравший готов в предоставленных Валлии территориях. При этом римское правительство дало Теодерику заложников, и есть предположение, что именно тогда готы были признаны, как независимая сила, римские губернаторы удалены из Аквитании Второй и Новемпопуланы, а галло-римские обитатели этих провинций перешли под непосредственное правление Теодерика. (9). Можно сомневаться, действительно ли эта перемена произошла так рано, но в любом случае в последовавшие двадцать лет визиготы вели себя по отношению к имперскому правительству как независимая и враждебная нация.
Салические франки почти семьдесят лет обитали в северо-восточном углу Нижней Белгики, в области, известной как Торингия, где им, как федератам, императорами Констанцием II и Юлианом была предоставлена территория. Сидя на землях по Маасу и Шельде они, казалось, достаточно мирно держались внутри очерченных Римом границ. Ими управляли несколько королей, но главенствующей королевской фамилией, полностью затмевавшей все другие, были Меровинги. Франков считали наименее грозными из осевших в империи германских племен, хоть судьбой им было определено стать хозяевами всей Галлии. Начальный шаг по пути экспансии, похоже, сделал Хлодион, первый из длинноволосых меровингских королей, чье имя оказалось зафиксировано в письменном источнике. Воспользовавшись очевидным для всех ослаблением Рима, он вторгся в Артуа. Аэций двинулся против него с армией и разбил возле поселения Викус Елены ок. 428 г. (10) Но до конца жизни Хлодион, похоже, преуспел в распространении своей власти до самой Соммы, пересек Карбонарский лес (Арденны) и захватил Камбрэ. (11) Имперское правительство, вероятно, смирилось с этой аннексией, поскольку салические франки оставались федератами империи и раз за разом сражались за дело Рима.
Если численность войск полевой армии, которой Аэций распоряжался в Галлии, соответствовала ее номинальному составу, то он располагал менее чем 45 000 человек. Неизвестно, оказали ли ему помощь федераты-бургунды в действиях против визиготов и франков. Но определенно самыми полезными и боеспособными войсками, на которые он полагался во все время своего противостояния германскому вторжению в Галлию, были гунны, и без них он вряд ли достиг бы даже умеренного успеха. В ту пору его знакомство с обычаями гуннов, его дружба с царствующей семьей и доверие, которые они к нему питали, очень пригодились империи.
Авторитет, добытый Аэцием в Галлии, далеко не приветствовался императрицей Плацидией, которая не могла простить ему участие в предприятии Иоанна. Но сейчас он имел возможность ставить собственные условия, навязывать ей отставку Феликса и свое собственное повышение до поста, который Феликс занимал. Он был назначен магистром обеих служб в 429-м, и говорят, добился затем казни Феликса по подозрению в измене. (12) Несомненно, мощь гуннских войск, которые он мог призвать своей волей, позволяла ему принуждать императрицу к действиям помимо ее желания. Лишь одного человека она могла бы противопоставить Аэцию – своего прежнего верного сторонника Бонифация. Однако вскоре Бонифаций оказался в роли врага «Республики». Сейчас мы должны вернуться назад и проследить роковой ход событий в Африке. (13)
(Отредактировано автором: 28 Марта, 2016 - 16:29:06)
-----
Пожалуйста, заплатите налоги! Сomes sacrarum largitionum. |
|
Всего записей: 294 : Дата рег-ции: Март 2008 : Отправлено: 28 Марта, 2016 - 09:04:52 |
|
|
|
|
|
|
|
| |
|
§ 2. Вторжение вандалов в Африку (429 – 435 гг.)
Африку, лежащую далеко от Рейна и Данувия, через которые многочисленные восточногерманские народы вливались в Римскую империю, еще не топтала нога тевтонского завоевателя. Планы Алариха и Валлии на ее счет потерпели крушение, но день, когда эта провинция столкнется с германским нашествием, был ожидаемо близок. Третьей попытке предстояло стать успешной, но житницам Африки суждено было достаться не готам. Племени вандалов, возможно, первому из восточногерманских народов пересекшему Балтийское море, предстояло найти свое последнее пристанище и свою могилу в землях, столь удаленных от их колыбели. (14)
Мы видели, как вандалы обосновались в Бетике и как Гундерик принял титул «короля вандалов и аланов». (15) Он завоевал Новый Карфаген и Гиспалис (Севилья) и предпринял набеги на Балеарские острова и, возможно, на Мавретанию Тингитанскую. (16) Он умер в 428 г., наследником короны стал его брат Гейзерих, который, вероятно, к тому времени уже являлся соправителем Гундерика. (17) Приблизительно в это же время события в Африке открыли перед вандалами новые заманчивые перспективы.
Поле восстановления законной династии и коронации Валентиниана (18) действия комита Бонифация позволили заподозрить его в стремлении захватить царскую власть. Сомнительными казались многие черты его политики, которую он активно разворачивал с тех пор, как принял военное командование в Африке. Комит выказывал глубокое почтение церкви и налаживал самое сердечное сотрудничество с епископами. Он втерся в доверие к Августину, епископу Гиппона, и письмо последнего проливает желательный нам, хоть и смутный свет на чрезвычайно амбициозное поведение комита в эти судьбоносные годы.
Несмотря на демонстративно ревностную приверженность православному исповеданию и лицемерным декларациям, будто он желает удалиться в монастырь, Бонифаций, женившись во второй раз, взял (19) женщину-арианку, а также позволил своей дочери креститься в арианской общине. Это отступничество потрясло и глубоко опечалило Августина, но более серьезным прегрешением было то, что Бонифаций направил свои старания не на отражении набегов мавров, а сосредоточился на установлении своего полного контроля над Африкой. (20) Наконец, это стало очевидно и для Равенны, и Плацидия – несомненно, по совету Феликса (21) – отозвала его для отчета. Бонифаций отказался приехать и тем самым поставил себя в положение «врага Республики». Немедленно против него была послана армия под началом трех командующих, но войско было разбито, а все трое военачальников погибли (427 г.). На подавление мятежа в начале 428 г. была отправлена другая армия, которой командовал Сигизвульт Гот, по всей видимости, в ранге комита Африки. (22) Похоже, Сигизвульту удалось захватить Гиппон и Карфаген, (23) и Бонфаций, разуверившись, что сможет собственными силами одолеть его, решился пригласить себе на помощь вандалов. (24)
Бонифаций предлагал разделить Африку; точно известно, что вандалам он предназначал три мавретанские провинции, и брался обеспечить перевозку по морю. (25) Гейзерик принял приглашение. Он прекрасно понимал важность владения Африкой, и прежде привлекавшей взоры двух готских королей. Все племя вандалов и аланов погрузилось на корабли в мае 429 г. и переправилось в Африку. (26). Если их число, как говорят, составляло 80 000, боевые силы составляли примерно 15 000. (27)
Безусловно, король Гейзерик стоит в ряду германских вождей, как способнейший. Он обладал не только военными талантами, каковые имели многие из них, но также являл собой редкий для предводителей германских переселенцев пример мастера политических игр. Его дарования были столь выдающимися, что даже происхождение от матери-рабыни (28) не пошатнуло его престижа и не убавило влияния. Сохранилось его описание, похоже, достоверное. «Среднего роста, хромой после падения сº коня, он обладал глубоким умом и был скуп на слова. Роскошь презирал, в гневе был неудержим, в делах отличался коварством. Иноземцев он видел насквозь и умел заставить их служить своим интересам. Знал, как сеять зерна раздора и раздувать ненависть». (29) Все, что нам известно о его долгой жизни, свидетельствует о правоте этой характеристики хитрого и вероломного дипломата.
Несчастное население мавретанских областей было предоставлено милости захватчиков, и если верить дошедшим до нас отчетам, (30) претерпело такие страдания, в какие германские завоеватели того времени редко ввергали беззащитные провинции. Визиготы были овечками по сравнению с волками-вандалами. Ни возраст, ни пол не спасали от жестоких пыток, которыми жертв принуждали выдать предполагаемые сокровища. Не было пощады епископам и священникам, храмы подвергались грабежу, добычей становились священные сосуды. Запечатлевшие ситуацию штрихи мы видим в корреспонденции Св. Августина. Епископы писали ему, спрашивая, правильно ли позволять их пастве бежать от приближающейся опасности, а для них самих покидать кафедры. (31) Вторжение стало приглашением для прочих врагов Рима или римского правительства принять участие в драке. Мавры с воодушевлением принялись грабить, еретики и сектанты, особенно донатисты, (32) ухватились за возможность дать выход мстительному чувству и сторицей отплатить угнетавшему их обществу.
Если Африку и можно было спасти, то лишь объединив все римские армии, и Плацидия немедленно предприняла шаги, чтобы вернуть верность Бонифация.
Некто Дарий, рангом иллюстрий, посланный Плацидией в Африку, (33) хорошо исполнил поручение, и примирение состоялось. А сам Бонифаций, видимо, заключил с Гейзерихом перемирие, (34), которое, тем не менее, продолжалось недолго, т. к. предложенные условия мира вандалами не были приняты. Гейзериху оставалось если не покорить, то разграбить богатые восточные провинции Африки. Он вошел в Нумидию, разбил Бонифация и осадил его в Гиппоне (май – июнь 430 г.). Город продержался больше года. (35) Затем Гейзерих снял осаду (июль 431 г.). Из Италии и Константинополя были посланы подкрепления под командой Аспара, военачальника Феодосия; разразилась битва, и Аспар и Бонифаций претерпели столь жестокий разгром, что уже не были в состоянии противодействовать захватчикам. Вскоре после этого был взят Гиппон, (36) из важных городов устояли только Карфаген и Цирта.
Бонифаций вернулся в Италию, где был благосклонно принят Плацидией. Вскоре она сместила Аэция, бывшего в тот год (432) консулом, и передала его военные силы раскаявшемуся мятежнику, которого при том возвела в достоинство патриция. (37) Аэций отказался подчиниться. В Италии началась гражданская война. Соперники сошлись в битве у Аримина, даровавшей победу Бонифацию – который, впрочем, вскоре умер от болезни, возможно, вызванной ранением. (38) Его зять Севастиан получил назначение на вакантный пост магистра обеих служб, (39) но удержался на нем ненадолго. Аэций бежал в Далмацию и отправился ко двору своего друга Ругилы, короля гуннов. С его помощью, хоть мы и не знаем, как именно, он смог вновь появиться в Италии, диктовать условия равеннскому двору, обеспечить наказание Севастиану и добыть себе возвращение прежней должности и ранга патриция (434 г.). (40)
Пока продолжалась эта бесславная борьба за власть, вандалы отхватывали кусок за куском от Нумидии. Несмотря на свои замечательно быстрые успехи, Гейзерих был готов к соглашению с империей. Аэций, увязший в Галлии, где визиготы и бургунды вновь взялись за оружие, счел находящиеся в своем распоряжении силы недостаточными для экспедиции против вандалов, и решил, что лучше отдать захватчикам часть Африки, чем потерять ее полностью. Гейзерих, вероятно, стремился закрепить свою власть в уже покоренных провинциях, понимая, что никакой договор не станет препятствием для его дальнейших завоеваний. Гиппон, население из которого бежало, вероятно, был отбит римлянами, (41) и в нем (11 февраля 435 г.) Тригеций, посол Валентиниана, заключил договор с Гейзерихом на основе статуса кво. Вандалы получали уже захваченные провинции – мавретанские и часть Нумидии, но обязывались платить ежегодную дань, тем самым признавая превосходство Рима. (42)
(Отредактировано автором: 28 Марта, 2016 - 16:35:53)
-----
Пожалуйста, заплатите налоги! Сomes sacrarum largitionum. |
|
Всего записей: 294 : Дата рег-ции: Март 2008 : Отправлено: 28 Марта, 2016 - 16:28:28 |
|
|
|
|
|
|
|
| |
|
§ 3. Завершение периода регентства. Главенство Аэция
Теперь Аэций накрепко утвердился во власти, и Плацидии пришлось признать его ведущую роль в государственных делах. Валентиниану исполнилось пятнадцать лет, срок регентства истек. Присутствие магистра войск снова потребовалось в Галлии, где визиготов опять обуял завоевательский дух, а бургунды ворвались в провинцию Верхняя Белгика (435 г.). Против бургундов он, по всей видимости, не стал направлять римскую армию, а попросил усмирить их своих друзей гуннов. Те умело взялись за дело. Сообщается, что 20 000 бургундов были убиты, пал и король Гундахар (436 г.). Так пришел конец первому бургундскому государству в Галлии с королевской резиденцией в Вормсе. Именно в воспоминаниях о нем берут начало героические легенды, вошедших в германский эпос, как «Песнь о Нибелунгах». Бургунды не были изведены под корень, и несколько лет спустя римское правительство выделило для остатков этой нации территорию в Сапаудии (Савойя), к югу от Женевского озера (443 г.). (43)
Теодерик в 436 г. обложил Нарбонн, но осаду с города снял Литорий, (44) по всей видимости, магистр армии Галлии. Спустя три года тот же военачальник загнал готов за стены их столицы Тулузы, и показательно, что после этого он доставил удовольствие своим воинам-гуннам исполнением языческих обрядов и проведением ауспиций. Но эти церемонии ему не помогли. Войска его были разбиты в сражении возле города, (45) а сам он взят в плен. Авит, префект претория Галлии, имевший большое влияние на Теодерика, поспешил заключить мир. В эти годы случились волнения в провинциях к северу от Луары (46) – восстали жители Арморики, и Аэцию или его офицеру Литорию пришлось вновь устанавливать там «свободу» имперского правления.
В 437 г. Аэций стал консулом во второй раз, и в тот же год Валентиниан отправился в Константинополь, чтобы вступить в брак со своей помолвленной невестой Лицинией Евдоксией. Тогда же или несколько раньше срок регентства подошел к концу, и с тех пор Аэций все дела государственной важности решал уже не с императрицей, которая ему не доверяла и не любила его, но с неопытным юношей. Валентиниан был слабым и никчемным молодым человеком. Избалованный матерью, он посвящал свою жизнь удовольствиям и не относился серьезно к обязанностям императора. Известно, что он много времени уделял астрологам и чародеям, постоянно разводил амуры с замужними женщинами, хоть его собственная супруга отличалась необыкновенной красотой. (47) Он увлекался ездой верхом, стрельбой из лука и был хорошим бегуном – если мы можем доверять сведениям Флавия Вегеция Рената, посвятившего ему трактат по военному искусству. (48) От завершения регентства до своей смерти Аэций оставался магистром империи на западе, и благодаря именно его политике и оружию власть империи не рухнула во всех западных провинциях к середине пятого века.
В нашем распоряжении нет современных эпохе исторических работ, посвященных деятельности Аэция в этот критический период. Известно чуть больше того, что можно почерпнуть из бесцветных заметок в хрониках, составленных без надлежащего отбора фактов. Если бы сочинения придворного поэта того времени сохранились в сколько-нибудь полном виде, то даже из немногих уцелевших отрывков мы получили бы сведения, нигде более не записанные. Испанец Флавий Меробод делал для Валентиниана и Аэция то, что Клавдиан сделал для Гонория и Стилихона, хоть и со значительно меньшим талантом. Как и Клавдиан, он был удостоен бронзовой статуи, воздвигнутой в Риме на форуме Траяна. (49) Его имя было известно и признано при константинопольском дворе, Феодосий возвел поэта в ранг патриция. (50)
Он слагал стихи в честь трех консульств Аэция, (51) мы располагаем фрагментом поэмы, написанной им к двухлетию младшего сына магистра – Гауденция. (52) Если отнестись с доверием к не совсем ясным источникам, то он сочинил оду в честь бракосочетания Валентиниана и Евдоксии, и чуть менее достоверно – что воспел рождение их первенца, Евдокии, появившейся на свет в 438 г. Но из всех стихов, сочиненных им для двора, только два частично сохранились, оба были написаны вскоре после рождения младшей дочери императора, Плацидии. (53) Одно из них представляет собой описание мозаичных картин в одном из залов дворца в Равенне, посвященных сюжетам из императорской жизни. Император и Евдоксия блистают в центре потолка, как яркие звезды, а вокруг расположились сцены, на которых Валентиниан присутствует со своей матерью, своей сестрой, своими детьми и со своим двоюродным братом Феодосием. (54)
Как и другой сочинитель, его младший и более знаменитый современник Сидоний, Меробод получил назначение на высокую должность и должен был помогать Аэцию в трудах по поддержанию порядка в провинциях. Нам известно, что он стал магистром обеих служб и отправился в свою родную провинцию Бетика подавлять мятеж тамошнего буйного земледельческого населения (багаудов). Поручение он успешно выполнил, но был отозван в Рим из-за происков своих врагов (443 г.). В командование тотчас вступил его тесть Астурий. (55)
Не следует думать, что Астурий и Меробод, получая чин магистра обеих служб, тем самым занимали пост Аэция и становились главнокомандующими. Аэций не отказался от высшей военной власти, он оставался магистром обеих служб. А чин, которым располагали Астурий и Меробод, как и Сигизвульт двумя годами раньше, был лишь magister equitum praesentalis, только с новым названием. При Стилихоне, Констанции и Феликсе магистр конницы был подчинен magister utriusque militiae, и такое положение, несомненно, сохранялось до описываемой поры. А незадолго до 440 г. Аэций получил титул магистра обоих войск, дающий ему верховенство над прочими военными должностями, поскольку под одно начало удобнее было отдать как легионы, так и конницу. Верховный магистр обеих служб, ведущий государственный политик и распорядитель дел с этого времени стал называться «патрицием» – императорским патрицием, патрицием в высочайшем смысле. (57)
В те годы положение Аэция как верховного министра упрочила помолвка его сына с императорской дочерью Плацидией, (58) что совершенно не приветствовалось августой Галлой Плацидией. Вряд ли Аэций находился в доверительных близких отношениях и с самим Валентинианом. Должно быть, ему так никогда и не простили выступление на стороне тирана Иоанна. Молодой император никак не мог смириться с тем, что было принято решение урезать его собственные доходы и опустошить личный кошелек ради финансовых нужд государства. (59) Невеликий доход сулила и Африка, страдающая от разорения вандалами, а в 439 г., как мы увидим, самые богатые провинции этой земли попали в руки варваров.
Доход с Галлии не мог не уменьшиться весьма существенно, и нас не удивляет, что правительство в 444 г открыто призналось, что «состояние нашей казны не позволяет справиться с необходимыми тратами». В тот год для содержания армии были введены два новых налога, один на класс сенаторов, другой на продажи. Срочно требовались новобранцы, а в казне не имелось средств на продовольствие и обмундирования для существующих полков. Сенаторам ранга иллюстриев рекомендовалось выделить деньги на содержание трех солдат, сенаторам второго класса – на одного солдата, трое сенаторов третьего класса должны были совместно обеспечить одного, что означало 90, 30 и 10 солидов соответственно, поскольку каждый боец ежегодно обходился в 30. (60) Налог в 1/24 с каждой сделки был назначен на продажи – селиква на солид, покупатель и продавец обязаны были вносить по половине сбора. (61) Правительство поступило бы умнее, просто принудив богатых италийских сенаторов внести крупные суммы на нужды государства, что было тем вполне по карману. (62)
-----
Пожалуйста, заплатите налоги! Сomes sacrarum largitionum. |
|
Всего записей: 294 : Дата рег-ции: Март 2008 : Отправлено: 02 Апреля, 2016 - 15:45:18 |
|
|
|
|
|
