|
|
   |
|
Диагональная струна военной дороги резко подтянула к равнинным поймам Савы выбегающие вперед трезубые отроги каменных Балкан. А может, это не опасный выпад ретиария нацелился на Сингидун, но потерянные Сивиллины книги свернулись здесь в три трубки и диктуют неискренние напутствия немым шорохом осыпей и чередующимися криками запекшейся охры и бескровной желтизны солнечных отсветов.
Где ты, бездонное приморское небо, режущая горечь морской сини, ленивый ветер, веющий сухими дымками суши и пьяной солью вод, где лотос росистый, сафран и цветы гиакинфы густые на этих падающих от неба к морю ущелистых громадинах? Над головой словно навис осклизлый точильный камень, а гора, которую обтекает кремнистая дорога, расползается опившейся губкой. Дрожащей прозрачности водица мелко плещется под крутым обрывом. Надо было перебраться в повозку, под распяленную холстину, попивать из фляги синеватое вино, отдающее серой, а то подремывать, уронив голову на покатое плечо спутника. Сеется и сеется невидимая дождевая сырость, холстина напиталась ею, провисла на прутяных дугах, как старческая кожа на ребрах гимнософиста. Мулы выгребают копытами слипшиеся кремешки из лязгающих вымоин.
Тянется, не убывая, драное небо Иллирика. Запустелая провинция доломитовыми грудами в осыпях козьих орешков, журавлиными болотцами, тяжким воздухом, будто процеженным сквозь землю свежевырытой могилы, крепко, хоть и кривыми швами дождевых разлетов, однодумно гнетущими ветрами да корневым древним родством говоров и трав прихвачена к улыбчивой лживости лавровишневой Мёзии, в сочных травяных буграх которой прячутся то ли гниющие грибы, то ли лежалые посеченные кости. Мошкариным облачком колеблется в тучевой тени россыпь всадников, совершенно мельчающая под корявыми громадинами небесных архитектур, вот-вот в твою сторону сдунется, чтобы облепить и жалить. А кашляющая латынь станционных названий влечет уже во Фракию, суровая военная нить Диагональной дороги сразу за Багараком заплутала швами да мережками, нанизывая на себя ветхое юстинианово наследство: осколки бессмысленных монопиргиев и ямины недостроенных кастр, просквозила какое-то слепое низменное пространство, наконец, стянула и накомкала ледяных Родопских складок, за которыми злая изгара стебли грызет, волчец на ниве торчит непригодный, дикий овес и злосчастный пшенец господствует в поле, и, звякнув сбитой гиппосандалией V Македонского легиона, валяется Гем, разламывая на севере горизонт.
«Чем шире пустыни вокруг границ страны, тем больше для нее славы». Пустыня-победительница перешагнула теперь Истр, и Саву, и Гебр, с ними непоименованную тьму речек, ручьев и дождевых луж, смертно выгладив пашни, сглодав прославленные города. Хотя бы за Анастасиевыми стенами должны же сберечься трисекция угла, Софокл, маслодавильни, громкоголосая ругань, младенческий сон на теплых сухих подушках, и ласточки могут безбоязненно простригать тени и свет вечно повторяющегося времени.
-----
Пожалуйста, заплатите налоги! Сomes sacrarum largitionum. |
|
