Choref
Куропалат
Откуда: Нижневартовск, Росси ...
|
|
  |
|
Н.В. Днепровский,
фотокорреспондент «Вестника Александро-Невской Лавры»
М.М. Чореф,
старший научный сотрудник
Крымского республиканского учреждения
«Бахчисарайский историко-культурный заповедник»
К вопросу о локализации и датировке армянского наземного храма в Бахчисарае
Известно, что культовые сооружения являются ценнейшими историческими источниками. К примеру, само их наличие позволяет не только установить факт существования в исследуемом районе той или иной религиозной общности, но и датировать сами поселения, на территории которых они находились. Так, изучение истории христианских анклавов, располагавшихся на территории Крымского ханства, дает возможность проследить реалии межэтнических и межрелигиозных контактов представителей различных его народностей, а также получить фактический материал, пригодный для уточнения представлений о политической ситуации в этом государстве. Осознавая необходимость проведения подобных исследований, попытаемся ввести в научный оборот результаты нашего осмотра армянского культового центра (рис.1), расположенного на окраине современного Бахчисарая (ул. Пушкина 42а–44).
Известно, что древности этой части Бахчисарая привлекали исследователей еще в начале XIX века. Так, М. Бжшкянц, путешествовавший по Крыму в 1820-х годах, оставил самое раннее из известных описание этой части города. Согласно его данным, при последних ханах в Бахчисарае существовала большая армянская община, состоявшая из 300 семей [19, с. 136]. Ее члены проживали в северной части города, в Скалистом ущелье [19, с. 137]. В результате миграций населения в последние двадцать лет XVIII столетия численность армянского населения Бахчисарая значительно сократилась. Так, в 1820-х годах в нем проживало только 20 семей. Путешественник сообщил, что в этом районе города прослеживались развалины многочисленных строений, некогда населенных его соплеменниками, были заметны следы прорубленных ими хозяйственных пещер. По словам М. Бжшкянца, в армянской части Бахчисарая находилась пещерная церковь Святой Богородицы [19, с. 137]. К моменту его прибытия община содержала наземный храм – тетраконх, также посвященный культу Богоматери [19, с. 137]. Тенденция оттока армян из Бахчисарая сохранялась и в первые годы после Крымской войны. Так, по данным О. Тер-Абрамяна, в 1860-х годах в городе проживало не более трех десятков его одноплеменников, причем в еще недавно построенной церкви уже не было священника [19, с. 137]. К концу XIX века часть Бахчисарая, в которой еще сто лет назад проживала армянская община, пришла в полное запустение. На ее территории сохранилось только армянское кладбище, самые поздние погребения которого датированы 1840-ми годами [3, с. 108].
В конце XIX века началось научное изучение этой части города. Внимание исследователей в первую очередь привлекали памятники армянского некрополя. В 1886 году его обследовал член ТУАК И.С. Жюрьяри. Он писал, что «неподалеку от него, на расстоянии 15–20 шагов от нависшей над материком высокой скалы, лежит больших размеров продолговатый камень весом, должно быть, более двух тысяч пудов. В одной стороне его имеется полукруглое правильной формы, углубление, какое встречается в древних церквах и заменяет собою жертвенник. Над этим углублением вокруг высечено девять выпуклых, величиною в пять вершков каждый, четырехконечных крестов.
На другой стороне камня – два других четырехугольных углубления: одно более глубокое, длиною около аршина и шириною около 6 вершков, другое – поменьше, с более квадратной формой; от него идут высеченные в камне желобки. Над последними двумя углублениями высечены три выпуклых, расположенных в ряд по прямой линии четырехконечных креста, величиною каждый около 9 вершков.
При более тщательном осмотре формы этого камня и окружающей его местности, можно было бы прийти к заключению, что в нем когда-то была высечена церковь, внутренний вид которой, или вернее сказать, часть ея, доступная глазу наблюдателя, описана выше, и что камень этот, имеющий на одной стороне следы отлома, оторвался от близлежащей скалы. К такому выводу может привести следующее соображение: с обоих боков скалы, близ которой лежит описанный камень, вырублены до самой вершины ступеньки; по последним, должно полагать, и поднимались в церковь древние богомольцы.
Левее этой скалы, на плоской каменной возвышенности, сбоку последней, выдолблено в камне совершенно правильной цилиндрической формы яма, глубиною до двух и в диаметре до одной сажени; верх ея, можно думать, закрывался дверью, на что указывает имеющйся вокруг всего входа в яму четырехугольный уступ; внизу, на аршин от дна, где навалены каменья и рыхлая земля, идет по всей окружности правильная выемка, прерываемая в двух местах выступами наподобие колонок. Быть может это колодец» [3, с. 108-109]. Позже Н.И. Репников, описывая памятники этой части Бахчисарая, установил, что «в обрыве намечаются остатки рухнувшего пещерного храма, к которому от подножья до вершины скалы были нарублены ступеньки двух лестниц. На плато у места храма вырублена цилиндрической формы яма, глубиной до 4 м, диаметром до 2 м с закрайком вокруг отверстия» [18, с. 312]. К сожалению, памятник, ставший с 1970-х годов объектом паломничества, долго не привлекал специалистов-историков. Только в последние годы XX века руководство БГИКЗ поручило В.А. Петровскому его обследование. В ходе археологических работ 1997–2004 годов каменные глыбы, а, точнее, их фрагменты со следами вырубленных помещений, были расчищены полностью [12; 13; 14; 15; 16; 17]. Одновременно обследовались территории армянского кладбища и предполагаемого дома настоятеля монастыря [11]. В результате скальные обломки были идентифицированы как «полупещерная церковь»–тетраконх и датированы XVI–XVII веком [8, с. 96]. Сам же В.А. Петровский сначала полагал, что это культовое сооружение, изначально греческое, построенное во имя Пресвятой Богородицы, относилось к значительно более раннему периоду. Разрушено оно было разрушено землетрясением 1751 года, мощность которого в Бахчисарае достигла 6–7 баллов [10, с. 71; 17, с. 3; 11, с. 6; 20, с. 10-11], после чего жизнь в монастыре прервалась на долгие годы, и лишь позднее он был заново построен армянами. Они же, по его мнению, воздвигли там сохранившийся доныне в развалинах маленький каменный храм и освятили его во имя св. Григора Просветителя [11, с. 4]. Позже В.А. Петровский скорректировал эти выводы. В настоящее время он считает, что армянский монастырь в этом районе возник в XVII веке и просуществовал до 1751 года [11, с. 4]. Объект датирован с учетом результатов прочтения М.В. Петросяном эпитафий армянского кладбища [11, с. 4]. Но исследователь продолжает полагать, что памятник являлся полупещерной церковью–тетраконхом. Вопрос о том, откуда и когда могли скатиться глыбы, снимался с повестки дня.
В.А. Петровский активно сотрудничал с армянской диаспорой в Крыму, представители которой оказывали археологу всемерную помощь. Так, Т.Э. Саргсян и упомянутый выше М.В. Петросян работали с архивными материалами и переводили надписи на предметах культа и на надгробиях, найденных при раскопках [19, с. 136-142]. Обилие информации, полученной в ходе изучения армянского культового центра и не введенной своевременно В.А. Петровским в научный оборот, подвигла некоторых его коллег к публикации результатов своих исследований [19, с. 136-142]. Выход в свет этих работ позволил не только прояснить историю интереснейшего памятника, но и переосмыслить выводы В.А. Петровского, что мы и попытаемся сделать. При этом считаем необходимым привлечь неучтенные или превратно трактуемый нашими предшественниками археологический и нумизматический материал, а также данные письменных источников, содержащие сведения о жизни армянской общины Бахчисарая в XVII–XVIII веках.
Памятник представляет собой прямоугольник 11,84 на 9,02 м, в юго-восточной части которого находятся три глыбы известняка с заметными следами вырубок. Судя по остаткам архитектурных деталей, в центре в два ряда были установлены 4 колонны. В настоящее время первые из них отстоят от восточной стены на 5,0 м. Второй и третий ряды колонн были установлены с отступом 3,25 м. На расстоянии 2,19 м от предполагаемого северо-западного участка стены просматривается еще одна кладка. В 0,80 м к востоку от нее заметен колодец диаметром 0,67 м, обложенный камнем, с вырубными каменными водостоками. Вероятно, на объекте исследования было возведено несколько сооружений. Из них лучше сохранилась постройка в северо-восточной части. Оно представляет собой небольшую часовню размерами 5,04 на 2,58 м (рис. 2). Ее северная и южная стены сложены из тщательно подтесанных известняковых блоков вторичного использования и из бута. Наибольшая высота этих стен 1,35 м. На них сохранились следы фресок. Так, на пяти камнях северной (Рис. 3) и на десяти южной стены просматриваются пятна красной краски. Рядом вырезаны четыре равносторонних рельефных креста (2–0,24 м и 2–0,12 м), левый, нижний и правый вписаны в круги (рис. 4). Восточная стена этого сооружения была сложена из бута. В ней на высоте 1,77 м от пола и на расстоянии 1,20 м от северной и 0,90 м от южной стены устроена небольшая ниша (высота 0,54 м, ширина 0,42 м), ныне используемая для установки небольших иконок или свечей. Вероятно, ранее она служила протезисом. По периметру памятник был огражден стеной из крупных каменных блоков. Со всех сторон раскопанный участок окружен многочисленными разновременными надгробиями.
В ходе изучения все погребения были вскрыты. А одно из надгробий с непонятной целью было перенесено с места своего первоначального расположения ко входу в часовню. Последнее представляет собой не только открытый во время раскопок памятник, но и своеобразный склад добытого археологического материала. Так, при входе по сторонам покоятся две явно перенесенные колонны, близ древних надгробий с эпитафией и с крестом находится диоритовое, а рядом – фрагмент облицовки фонтана. Мы, со своей стороны, не видим оснований для подобного рода искажений первоначального вида объекта исследования и считаем их недопустимыми.
Попытаемся восстановить и осмыслить первоначальное положение архитектурных элементов и проверить выводы В.А Петровского. Даже беглый осмотр позволяет установить, что исследованный им памятник не мог быть «полупещерной церковью» на огражденном каменной стеной дворе. Дело в том, что само размещение скальных глыб, занимающих в настоящее время юго-восточную часть его площадки, не дает оснований предполагать, что в них были вырублены апсиды тетраконха. Как известно, храм такой конфигурации должен иметь форму четырехлепесткового цветка с куполом в центре, что не обнаружено. По мнению В.А. Петровского, все апсиды этого храма располагались на восточной его стороне, причем часть их была прорублена в скальных глыбах. Мы не считаем целесообразным оспаривать ошибочное представление исследователя об устройстве тетраконха. Считаем необходимым только заметить, что в обследованных археологом блоках известняка некоторые рукотворные полости, по его убеждению – апсиды, располагались друг против друга. Как видим, если В.А. Петровским прав, то его объект исследования представляет собой единственный и неповторимый в своем роде храм с совершенно немыслимым и недопустимым литургическим устройством. Однако все полости в скальных глыбах не являлись «основаниями» церкви и не могли быть ее апсидами: они расположены не на материковой поверхности, что было бы естественно для издавна отколовшихся от мыса блоков известняка, используемых в средневековье для вырубания пещерных церквей, а лежат на такой же вымостке, как и находящиеся невдалеке обломки колонн. Заметно, что эти глыбы подпирают остатки стен. Следовательно, известняковые блоки зафиксировали состояние памятника на момент их падения.
Показательным является облик скальных глыб. Обратим внимание на ту, что лежит ближе всех к современному входу. Она представляет собой блок известняка неправильной формы. Поверхность глыбы сохранила следы обработки человеком. Так, в торцах были прорублены полости, а на северной стороне заметны следы подтески.
Датировка и установление причин гибели культового центра является нашей основной задачей, поэтому начнем исследование с пещер, вырубленных в этой глыбе. Наибольшая из них, восточная (рис. 5), представляет собой боковую стену помещения с вырубленными пятью крестами и нишами, описанными И.С. Жюрьяри, а так-же часть потолка. Скальная поверхность была тщательно подтесана и оштукатурена. Бесспорно, это помещение использовалось в культовых целях. Однако внимание исследователей привлекли не только следы работы человека, но и расположение пещеры. Очевидно, что ее вертикальная ось не перпендикулярна земной поверхности. В настоящее время она пересекает ее под углом 65°. А отсутствие части свода и северной стены дает основание предполагать, что пещера была вырублена в скальной глыбе, которая по пока неизвестным нам причинам откололась от мыса и по склону покатилась вниз. Двигаясь, она раскололась, и только часть ее была обнаружена во время раскопок.
Обратимся к полости на противоположной стороне глыбы. Она представляет собой неглубокую пещеру, прямоугольную в сечении, в восточной стене которой сохранилась неглубокая ниша шириной 0,94 и высотой 0,84 м (рис. 6). В ней и вокруг нее просматриваются девять рельефных крестов. На северной стене пещеры имеется еще одна ниша высотой 0,63 м и шириной 0,40 м. Наличие большого числа крестовидных знаков не оставляет сомнений о назначении этого помещения. Оно было культовым. В таком случае описанные нами углубления на ее стенах являлись протезисами. Удивительно, но и эта пещера неверно ориентирована. Так, ее вертикальная ось пересекает плоскость земной поверхности под углом 115°.
Вряд ли что древние мастера могли соорудить столь странное помещение. Действительно, культовые символы и сохранившиеся архитектурные элементы литургического предназначения, позволяют нам характеризовать вырубки как остатки пещерной церкви и небольшой скальной часовни. Расположение их друг против друга свидетельствует о высокой плотности культовых объектов в этом районе. Состояние этих вырубок и их современное положение подтверждает наше предположение, будто от мыса по пока неизвестным нам причинам, откололась скальная глыба с пещерными сооружениями и скатилась вниз на руины наземного сооружения.
На поверхности следующего скального обломка заметны следы обработки. Несмотря на значительные повреждения, очевидно, что его полость ранее была частью пещеры. В ее восточной стене читается глубокая выемка, окаймленная тщательно отделанным порталом. Правее было прорублено узкое окно. Южнее этой пещеры на аккуратно подтесанной поверхности просматриваются два процветших креста.
Как видим, на этом блоке сохранилось немного следов от деятельности строителей. Попытаемся их атрибутировать. Для этого определим назначение выемки, вытесанной в первом из помещений. Конфигурация окаймляющего ее портала позволяет предположить культовое назначение исследуемого помещения. Действительно, оно представляет собой свод, нечто подобное обрамлению апсиды. Подобные порталы имеются в пещерных церквях Горного Крыма, к примеру скита в Георгиевской балке, Южного монастыря Мангупа, «Армянского храма» Инкермана, Чилтер-Мармары [8, с. 112, 144, 203, 303, рис. 3, 40, 127, 250] и многих других. Следовательно, архитектурные детали в скальной глыбе могут являться остатками восточной стены пещерной церкви.
Судя по трещинам и сколам, а также по отношению вертикальной оси помещений к земной поверхности, этот известняковый блок, как и описанный выше, не мог изначально находиться на этом месте. Вероятно, и он некогда отделился от скалы и скатился к ее подножию.
Остальные скальные обломки не столь выразительны. На поверхности наибольшего из них, находящегося близ блока с апсидой, сохранились остатки одного креста.
Итак, скальные обломки в современном состоянии не могут относиться к одному культовому объекту. Вырубки в них также не являются остатками какого-то одного пещерного сооружения. По крайней мере, сохранились фрагменты алтарной части, стен и свода церкви и практически неразрушенная скальная часовня. Но так как выше по склону мыса следы подобных вырубок не обнаружены, то блоки известняка с остальными фрагментами пещер или не сохранились, или, что более вероятно, пока еще не найдены. Само наличие изученных скальных обломков на раскопанной В.А. Петровским территории говорит о том, что первоначально все эти культовые пещеры располагались выше ее по склону. поэтому мы можем предполагать, что описанная путешественниками пещерная церковь Святой Богородицы находилась в том же районе.
Крайне маловероятным представляется нам падение обломка с вершины скалы. Дело в том, что некогда упавшая глыба значительной своей частью соприкасается со слоем материковых отложений. Да и при ударе об эту скалу с высоты утеса, куда, как полагал И.С. Жюрьяри, восходили по ступенькам богомольцы, она должна была бы разрушиться намного сильнее. К тому же ступеньки, огибающие утес справа, не приводят на вершину скалы, а доходят лишь до ее середины, в то место, откуда обломок не мог бы скатиться. Кроме того, если части глыбы рухнули на нижележащие каменные кладки другого сооружения с такой высоты, то они должны были раздробить их своим весом. Между тем нами зафиксированы лишь два расколотых каменных блока и смещения грунта, частично выдавившие другие элементы кладки со своих мест. Это наводит на мысль, что обломки скорее не падали, а сползали и переворачивались по мягкому грунтовому склону и, только докатившись до материкового основания, раскололись, нанеся незначительные, сообразно своему весу, повреждения нижележащей кладке.
Далее, на верхней части каменной глыбы имеется огибающая ее характерная вырубка («полка», «карниз», «тропинка»). Подобное в материковой скале обнаружено только в одном месте – правее прямоугольной пещеры достаточно позднего вида, похожей на каменоломную штольню. Сходство это усиливается многочисленными гнездами на задней стене штольни, возможно, от рычагов для выламывания каменных блоков. Следы ломки камня, но уже гораздо более грубые, имеются и правее упомянутого карниза. Не исключено, что добыча камня здесь была развернута оставшейся частью населения после вывода христиан из Крыма.
Мы можем определить время разрушения этих сооружений. Так, по данным М. Бжшкянца и О. Тер-Абрамяна, в Скалистом ущелье еще в начале XIX века существовала пещерная церковь Святой Богородицы. Второй из путешественников видел ее разрушенной. По О. Тер-Абрамяну, она была сорок шагов в длину при ширине около половины того [19, с. 137]. По нашему мнению, это было возможно только в том случае, если путешественник видел еще не затекшую землей другую часть церкви, оставшуюся вырубленной в скале. Т.Э. Саргсян, проанализировав собранные факты, приходит к выводу об идентичности описанной армянскими авторами церкви объекту, исследованному В.А. Петровским. В таком случае разрушение пещерной церкви могло произойти с 1830 по 1865 год. Следовательно, храм обрушился, вероятно, во второй четверти XIX века.
Теперь обратимся к наземным сооружениям, остатки которых по большей части были похоронены под скальными обломками. На территории памятника хорошо видна кладка большого прямоугольного здания (10,84 на 9,02 м). Сохранились на своих местах два обломка колонн и три базы. Расположение этих архитектурных элементов указывает на то, что помещение было разделено на три части. Крайние имели ширину 2,56 м, а среднее – 3,90 м. Размеры последнего обнаруживают следы двух стенок, пристроенных к восточной стене. Вероятно, они очерчивали внутренние стены пастофориев . К сожалению, не всегда продуманные раскопки и реставрационные работы, а также неконтролируемое специалистами участие в судьбе памятника местных жителей сделали свое дело. Но отдельные архитектурные элементы и детали планировки все же сохранились. Так, по периметру это сооружение было ограждено стеной, сложенной из крупных глыб известняка. В центре его сохранились следы установки двух рядов каменных колонн. В настоящее время развалины постройки находятся в своеобразном котловане. Судя по расположению позднесредневековых надгробий вокруг него, пол помещения изначально был значительно ниже уровня дневной поверхности. Следовательно, первоначально это строение являлось одноапсидной трехнефной полуподвальной церковью, судя по конфигурации алтарной части, армянской .
Определив конфигурацию этого сооружения, попытаемся датировать время его разрушения. Так как археологическое обследование памятника на настоящий момент не завершено, а данные отчетов В.А. Петровского о периоде существования культового комплекса, на наш взгляд, не бесспорны, обратимся к письменным источникам. Предметом поиска будут упоминания о каких-либо катаклизмах и столкновениях в армянской части Бахчисарая, следствием которых могли стать разрушения находящихся на его территории церквей. Воспользовавшись материалами Т.Э. Саргсян, получаем сведения о армяно-греческом конфликте, датируемом исследовательницей 1654 годом [19, с. 139-140]. Известно, что в результате его армянская церковь Святой Богородицы была разрушена, а ее иерей Ованес, оставив приход, решил совершить паломничество в Иерусалим [19, с. 139]. Только после вмешательства архиепископа Григора, имевшего резиденцию в монастыре Сурб-Хач, священник изменил свое решение и занялся ремонтом церкви и, восстановив ее в 1655 году, отправился в паломничество [19, с. 139].
Проанализируем эти факты. Т.Э. Саргсян пришла к выводу о повреждении пещерной церкви [19, с. 139]. Однако, судя по тексту, разрушить могли не скальный храм, который не нужно бы было потом год реставрировать, а некое наземное культовое сооружение. Кроме того, из контекста событий следует, что Ованес хотел уехать, так как ему негде было служить. Но, по материалам Т.Э. Саргсян, в городе к тому времени существовали наземные армянские церкви: Святой Богоматери и Григора Просветителя. Получается, что они обе оказались столь сильно разрушенными, что стали непригодными для возобновления службы. В результате вмешательства церковных властей одна из них – Святой Богоматери – была восстановлена, в нее же перенесли и предметы культа из второй [19, с. 140-141]. Этот храм-тетраконх существовал еще в XIX века. Церковь же Григора Просветителя не восстановили. Позже в Бахчисарае возникает иезуитская миссия, служители которой, опекаемые французскими резидентами в Константинополе, всеми силами старались обратить в католицизм забитую до скотского состояния христианскую массу Крыма . Один из них, о. П. дю Бан, писал, что начал свою проповедь в часовне, устроенной в полуразрушенной армянской церкви [5, с. 181].
Служба в этой капелле, возведенной на развалинах храма, продолжалась недолго. Уже в 1713 году иезуиты получили разрешение построить домовую церковь [5, с. 187]. Судя по находкам фрагментов керамики и монет, руины армянского храма периодически посещались местными жителями. Так, на его территории в ходе раскопок была найдена монета Максуд Гирая (1181–1182 г.х., 1767–1768 гг.) [БГИКЗ, КП–9735 / Н–5855, Ар–Ж–3239]. Однако в результате вывода христиан из Крыма в 1778–1779 годов часовня была заброшена, а выше ее по склону устроили каменоломню. Допускаем, что в это время большая часть сооружений раннего наземного храма была разобрана до фундамента. Продолжала существовать только поздняя капелла. Вероятно, во второй четверти XIX века в результате обвала несколько известняковых глыб упало на территорию бывшего армянского храма. Так как восстанавливать памятник было уже некому, его быстро занесло землей, под которой большая его часть покоилась до конца XX века. Вероятно, в связи с гибелью последнего культового центра прекратились погребения на близлежащем кладбище.
Отметим, что мы не можем найти подтверждений и смелой, но, к сожалению, не обоснованной гипотезе В.А. Петровского, будто в Скальном ущелье Бахчисарая существовал армянский монастырь. Да, нам известно, что в конце XVIII века в тогдашней столице Крыма проживал и вел переговоры с А.В. Суворовым архимандрит Петр Маргос [7, с. 12-13, 15]. Возможно, в этом городе была резиденция армянского архиерея, в епархию которого входили все западные земли Крымского ханства от Бахчисарая до Днестра [1, с. 315-318; 5, с. 176]. Однако из этого совершенно не следует, что этот священнослужитель жил в каком-либо армянском монастыре, находившемся в тот период в столице ханства . Кроме того, известно, что к концу XVIII века в Крыму было только четыре монастыря, из которых один, Успенский, находился близ Бахчисарая .
Итак, проанализировав результаты многолетних раскопок В.А. Петровского, изучив письменные и нумизматические материалы, мы пришли к выводу, что исследователь расчищал не осколки «полупещерного тетраконха», находившегося на дворе, огражденном каменной стеной, а руины наземного храма Григора Просветителя, на территорию которого скатились фрагменты нескольких скальных культовых сооружений. Хотя эти блоки сильно повреждены, все же заметно, что в них были прорублены часовня и большая пещерная церковь, вероятно, Святой Богородицы.
К сожалению, мы можем датировать только разрушение этих памятников. Неоднократно отмеченные недостатки в археологическом обследовании не позволяют нам определить дату его возникновения. Вообще, к настоящему времени исследование армянского культового комплекса столь же далеко от завершения, как и в первые годы раскопок В.А. Петровского. Считаем необходимым возобновить археологическое изучение армянских культовых центров Бахчисарая.
Список литературы
1. Айвазовский Г. Армяно-Григорианские архиереи в Новороссии и Бессарабии // ЗООИД. – Одесса, 1875. – Т. IX.
2. БГИКЗ, КП–9735 / Н–5855, Ар–Ж–3239.
3. Журьяри И. Поездка в ближайшие окрестности Бахчисарая // ИТУАК. – Симферополь, 1890. – №9.
4. Коран, 9:31-32.
5. Красносельцев Н.Ф. Западные миссии против татар-язычников и особенно против татар-мухаммедан. – Казань, 2004.
6. [Кушнарев, Херув]. Армянские древности Таврического полуострова // ЗООИД. – Одесса, 1877. – Т.10.
7. Маркевич А. Краткий очерк деятельности генералиссимуса А.В. Суворова в Крыму (к 6-му мая 1900 года) // ИТУАК. – Симферополь, 1901. – №31.
8. Могаричев Ю.М. Пещерные церкви Таврики. – Симферополь, 1997.
9. Мурзакевич Н. Пребывание иезуитов в Крыму // ЗООИД. – Одесса, 1861. Т. IV.
10. Никонов А.А. Разрушительные землетрясения в Крыму // «Физика земли». М., 1966. –№1.
11. Петровский В.А. Отчет о раскопках скальных гробниц и предполагаемого дома настоятеля на территории средневекового армянского монастыря «во имя Григория Просветителя» в г.Бахчисарае по Пушкина 42а-44 // Архив БГИКЗ, 2004.
12. Петровский В.А. Отчет о раскопках средневекового скального храма на территории монастыря «Во имя Григория Просветителя» в городе Бахчисарае по ул. Пушкина 42а-44 за 1996 г. // Архив ИА НАНУ, 1997.
13. Петровский В.А. Отчет о раскопках средневекового скального храма на территории монастыря «Во имя Григория Просветителя» в городе Бахчисарае по ул. Пушкина 42а-44 за 1998 г. // Архив ИА НАНУ, 1999.
14. Петровский В.А. Отчет о раскопках средневекового скального храма на территории монастыря «Во имя Григория Просветителя» в городе Бахчисарае по ул. Пушкина 42а-44 за 2000 г. // Архив ИА НАНУ, 2001.
15. Петровский В.А. Отчет о раскопках средневекового скального храма на территории монастыря «Во имя Григория Просветителя» в городе Бахчисарае по ул. Пушкина 42а-44 за 2001 г. // Архив ИА НАНУ, 2002.
16. Петровский В.А. Отчет о раскопках средневекового скального храма на территории монастыря «Во имя Григория Просветителя» в городе Бахчисарае по ул. Пушкина 42а-44 за 2002 г. // Архив БГИКЗ, 2003.
17. Петровский В.А. Отчет о раскопках средневекового скального храма на территории монастыря «Во имя Григория Просветителя» в городе Бахчисарае по ул. Пушкина 42а-44 за 2003 г. // Архив БГИКЗ, 2004.
18. Репников Н.И. Материалы к археологической карте юго-западного Крыма. 1939–1940 // Архив ЛО ИА. Ф.10. №10.
19. Саргсян Т.Э. Об армянских духовно-культурных центрах Бахчисарая (XVII–XIX вв.) // VI Таврические научные чтения. – Симферополь, 2006.
20. Смирнов М.В. Каталог землетрясений в Крыму. – Симферополь, 1931.
21. Тур В.Г. Православные монастыри Крыма. – Киев, 2006.
22. Якобсон А.Л. Закономерности в развитии раннесредневековой архитектуры. – Л., 1983.
23. Якобсон А.Л. Крым в средние века. – М., 1974.
24. Якобсон А.Л. Средневековый Крым. – М.–Л., 1963.
Список сокращений
БГИКЗ – Бахчисарайский государственный историко-культурный заповедник.
ЗООИД – записки Одесского общества истории и древностей.
ИА НАНУ – Институт археологии Национальной Академии наук Украины.
ИТУАК – Известия Таврической ученой архивной комиссии.
ЛО ИА – Ленинградское отделение Института археологии.
-----
La Victoire est à Nous!
|
|
